Последний легион

Дыхание Аврелия стало немного ровнее. Он коснулся шрама на своей груди.

— Похоже, меч только скользнул по мне, по ключице, не достав до сонной артерии… но боль в голове была невыносимой. Я ничего не помню. Я просто брел куда-то безо всякого смысла, пока не увидел толпу беженцев, они пытались спастись, уплыть в лагуну на лодках… Я машинально пошел туда, чтобы помочь им. Люди бежали к берегу со всех сторон, обезумев от страха, лодки были переполнены так, что грозили перевернуться. Я сделал, что мог… там было множество стариков, женщин, детей, они вязли в грязи, вокруг царил полный хаос, все кричали, рыдали… они оплакивали то, что потеряли… А варвары, не удовлетворенные тем, что сотворили с Аквелией, уже неслись к побережью, размахивая факелами, жаждая перебить беглецов… Последняя лодка, ужасно переполненная, как раз отходила от берега, и лодочник держал на ней место для меня. Он протянул мне руку и кричал: «Скорее! Забирайся сюда!», но тут мы услышали женский голос «Подождите! — кричала женщина. — Подождите! Ради милосердного Господа!» Она вошла в воду почти по пояс, и за собой тащила девочку, онемевшую от ужаса. Я помог им сесть в лодку, я держал ребенка на руках, пока женщина карабкалась на борт с помощью лодочника. Потом, когда она села, я протянул ей девочку. Девочка боялась темной воды, шума, огней… она уже одной рукой держалась за мать, но другой продолжала обнимать меня за шею. Она… она сорвала медальон, который я всегда носил… медальон с орлом… символ моего отряда и моего города, потерянных навсегда, И эта девочка была Ливией!

Амброзин помог легионеру подняться на ноги и сделать первые шаги, как больному, только что вставшему с постели. И они вместе медленно пошли назад к лагерю.

— А потом я очутился в плену, — продолжил Аврелий, — и меня продали в рабство… но однажды я вновь стал свободен, после того, как на варваров напал легион NovaInvicta. И с того самого дня легион стал моим домом, моей семьей, моей жизнью.

Амброзин взволнованно сжал плечо Аврелия.

— Ты открыл ворота только потому, что хотел спасти своих родителей от ужасающей смерти, — сказал он. — Так что все равно ты — один из героев Аквелии, тот, кто защищал город в течение многих месяцев. А Вульфила — палач твоего города и твоих родных.

— Он заплатит за это, — поклялся Аврелий. — Он отдаст всю свою кровь до последней капли.

Они уже дошли до ворот лагеря, и Амброзин постучал в них своим посохом. Ворота распахнулись, мужчины увидели Ливию; рядом с ней стоял Ромул, едва заметный в темноте.

— Ты нашел то, что искал? — спросила девушка, глядя в глаза Аврелию.

— Да, — просто ответил тот. — Ты говорила правду.

— Любовь никогда не лжет. Ты разве не знал этого? — Ливия обняла его и поцеловала в губы, в лоб, в глаза, все еще переполненные ужасом увиденного.

Амброзин повернулся к Ромулу.

— Идем, мой мальчик, — сказал он. — Попробуй немного отдохнуть.

Лагерь был погружен в тишину. Но никто в нем не спал, и каждый лежал с открытыми глазами, глядя в темноту безмятежной весенней ночи, ожидая, когда взойдет солнце и откроет им новый поворот судьбы. Или последний.

— Не оставляй меня одну этой ночью, — попросила Ливия. — Умоляю тебя!

Аврелий привлек ее к себе, и они вместе вошли в его комнату в казарме.

И вот уже они стоят там, наедине, и лунный луч, просочившись сквозь дыру в кровле, освещает чудесное лицо Ливии, лаская его бледным светом, создавая таинственный нимб вокруг ее головы — серебряный, неземной… Аврелий осторожно расшнуровал ее платье и долго созерцал прекрасное обнаженное тело, нежно лаская его — глазами и руками, — наслаждаясь царственной красотой Ливии. А потом она раздела его — медленно, наслаждаясь каждым движением, дрожа от предвкушения, как невеста в первую брачную ночь. Она осторожно касалась бронзовой кожи, исследуя каждый из многочисленных шрамов, покрывавших тело легионера, прошедшего через такое множество тяжких испытаний… А потом Ливия легла на простой соломенный матрас, накрытый грубым солдатским одеялом, и привлекла к себе Аврелия, и они слились в извечном экстазе, и любили друг друга крепко и долго, дрожа от неистощимого желания, горя единым огнем страсти, превратившись в одно, нераздельное целое… А потом Аврелий лег рядом с девушкой и зарылся лицом в ее душистые волосы.

— Я полюбила тебя в ту самую ночь, — прошептала Ливия. — Когда я увидела тебя, одного, безоружного, на берегу лагуны, бесстрашно ожидающим встречи с судьбой. Мне тогда было всего девять лет…

ГЛАВА 12

Аврелий проснулся, когда еще не начало светать. Он оделся и вышел в большой пустой двор крепости. Его товарищи один за другим выскользнули из темноты и встали перед ним, ожидая его окончательного решения. И Амброзин тоже пришел. Никто не спал этой ночью.

Аврелий заговорил первым.

— Я остаюсь здесь, — сказал он.

— Что? — удивился Ватрен. — Ты что, парень, потерял рассудок?

— Если ты остаешься, то и я тоже, — заявил Батиат, похлопывая по мечу и топору, которые принес с собой.