Последний легион

Никто ни словом не упомянул о том, что Ромулу предстоит уехать на следующий день… и что они, скорее всего, никогда больше его не увидят, и что юный император отправится навстречу неведомой судьбе в другой конец света, в гигантский город, ко двору другого императора, что там его ждут интриги и опасности… Но ясно было, что каждый из них ни о чем другом и не думает, судя по тем осторожным взглядам, которые все бросали на мальчика, и по тем сердечным словам, что сами собой вырывались у них, и по нежной заботе, проявляемой к Ромулу…

Аврелий выбрал для себя первую стражу. Он ушел к каменным поилкам и сел там, глядя на море, постепенно менявшее цвет от синего к свинцово-серому. Ливия не спеша приблизилась к римлянину.

— Бедный мальчик, — сказала она. — Все это время он пытался подружиться со всеми, особенно с тобой и со мной, но мы ему этого так и не позволили.

— Ему от этого стало бы только хуже, — ответил Аврелий, не повернув головы.

Над ними в темнеющем небе пролетела журавлиная стая; птицы кричали, словно изгнанные из рая души.

— Корабль должен прийти перед рассветом. Они заберут мальчика и отдадут нам вознаграждение. Это очень большие деньги; ты и твои друзья сможете начать новую жизнь, купить землю, слуг, домашний скот… и вы это заслужили.

Аврелий промолчал.

— О чем ты думаешь? — немного погодя спросила Ливия.

— Корабль может и не прийти вовремя. Он может запоздать на несколько дней.

— Что я слышу в твоем голосе — опасение или надежду?

Аврелий, казалось, внимательно прислушивался к заунывным крикам журавлей, все еще звучавшим вдали. Наконец он вздохнул.

— Знаешь, со мной такое впервые в жизни, — когда у меня появилось нечто вроде семьи… но завтра все это кончится. Ромул отправится навстречу неведомому, а ты…

— И я тоже, — решительно произнесла Ливия. — Нынче тяжелые времена. Мы вынуждены наблюдать за тем, как умирает наш мир, и мы бессильны сделать хоть что-то, чтобы спасти его. Каждый из нас нуждается в некоей цели, в причине достаточно сильной, чтобы выжить среди всех этих руин.

— Ты действительно хочешь вернуться в ту лагуну? А может, ты бы…

— Что?

— Поехала с нами… со мной.

— Но куда? Я же говорила тебе, в той лагуне зарождаются новые надежды. Венеция — моя родина, как бы странно это ни звучало для тебя. Конечно, с виду это кажется просто столпотворением хижин, построенных теми, кто сбежал из разрушенных городов… но, по сути, это нечто гораздо, гораздо большее. — Аврелий невольно поморщился при этих словах, но Ливия продолжила: — Я уверена, скоро там вырастет настоящий город. Вот потому-то мне и нужны те деньги, которые я должна получить завтра: чтобы усилить нашу защиту, чтобы построить наши первые корабли, и новые дома для новых беженцев. Ты мог бы тоже остаться с нами, и ты, и твои товарищи. Нам нужны мужчины вроде вас. Наши города снесены до основания, это верно, но их дух живет в Венеции… дух таких городов, как Альтинум, Конкордия, Аквелия! Это твой город, Аврелий! Аквелия.

— Зачем ты продолжаешь мучить меня всем этим? — огрызнулся легионер. — Неужели так трудно оставить меня в покое?

Ливия опустилась рядом с ним на колени, глаза девушки сверкали.

— Потому что, возможно, я могу вернуть тебе то прошлое, что стерлось из твоей памяти. Я поняла это сразу, как только увидела тебя. Я видела это по тому, как ты смотрел вот на это, хотя ты и продолжаешь все отрицать.

Девушка подняла медальон, висевший на ее шее, и держала его теперь прямо перед лицом Аврелия, как некую святую реликвию, которая должна была излечить легионера от его загадочной болезни. Глаза Ливии сверкали страстью и слезами. Аврелия внезапно переполнили мощные чувства, им овладело желание, которое душило его так долго. Он чувствовал, как губы Ливии придвигаются к его губам, как ее дыхание смешивается с его дыханием… и вот он ощутил горячий, страстный поцелуй, о котором мечтал, но на который никогда не надеялся. Аврелий обнял девушку и поцеловал ее так, как не целовал ни одной женщины в своей жизни, — с бесконечной нежностью и со всей той силой страсти, что переполняла его сердце. Ливия обхватила руками его шею и каждая частичка ее тела трепетала, прижимаясь к телу легионера… он ощущал и полные груди, и плоский живот, и длинные ноги… И тогда римлянин осторожно опустил девушку на свой плащ, расстеленный на земле, среди сухой травы, и аромат почвы смешался с ароматом волос Ливии. И их слияние, казалось, не имело конца. А потом Аврелий закутал Ливию в плащ и крепко обнял, восхищаясь теплом ее тела и нежным запахом ее кожи.

Наконец Ливия поцеловала его, собираясь уйти.