Последний Лель

— Да я тоже, пожалуй… О счастье своем я думаю часто… реже — о счастье других!

— Разве?.. Думать о счастье — уже наполовину быть несчастливым!..

— Это, пожалуй, и правда…

— Нет… нет… я глупость сказала: несчастным я вас не считаю!

— Я очень счастлив на… несчастье!

— Тоже ведь счастье?.. А счастливым быть нужно… и важно! Я не люблю несчастных людей, да их никто ведь не любит! Однако… давайте о чем-нибудь повеселее!

Женщина крепко прижала его руку к себе и весело засмеялась.

Зайчик смотрит в прыгающие глаза и сам себе начинает не верить: под вуалеткой знакомые дорогие черты, солнце ли так освещало лицо женщины, идущей с Зайчиком рядом, при каждом повороте головы выдавая все большее сходство, призрачен ли свет вообще в этом меркотном городе, да еще осенью, когда все предметы, строения, деревья и люди, кажется, светят насквозь, — только не может Зайчик оторваться и не смотреть на чудесную игру осеннего солнца: пусть оно шутит с ним, лицо женщины все больше и больше становится похожей, нежней и прекрасней.

Да и было ли все это удивительным в том положении, в котором очутился Зайчик, вчера лишь еще только потеряв Клашу, как ему показалось, уже навсегда…

Трудно привыкнуть к сердечной потере, словно вот был на руке дареный на долгую память перстень, в перстне камень самой чистой воды… и вот теперь как равнодушно смотреть на пустое гнездышко в дареном кольце?..

Долго потом будешь под ноги смотреть, где бы ни шел и о чем бы ни думал, и каждый простой стекляшок, валяющийся в панельной грязи, потянет к себе наклониться, поднять, поднести на ладони близко к глазам — такова уж сила любви в человеке и равная ей горечь утраты.

Зайчик шел, молчал, упорно под ноги смотря, женщина тоже молчала…

— Вы… вы… о чем думаете? — тихо спросила она.

— Я думаю?.. Думаю вот о чем: как вас зовут… и какое у вас может быть имя?..

— Да вы бы спросили, чего же тут думать?!.

— Да, мне бы хотелось бы знать…

— Нет, я не скажу: у меня глупое имя… я сама себя зову по-другому…

— Мне хотелось бы знать, как вас зовут…

— Как окрестили?.. На что это вам нужно?.. Так точно?..

— Нет, вы, ради бога, со мной не шутите… мне нужно всерьез…

— Вы, должно быть, за меня загадали?.. Скажите, правда ведь?.. Да?.. По-моему, вы сейчас шли и гадали… судьбу…

— Это, может, и верно… как понимать…

— Ну, вот видите!.. У меня был такой один штабс-капитан… знакомый: идет по улице и тумбы считает, загадает вот так от угла до угла, сколько их будет. Как ошибется — значит, убьют!..

Женщина заглядывает Зайчику в лицо и смеется…

— Долго он так гадал? — улыбаясь ей, спрашивает Зайчик.

— Нет, скоро убили… Хотя тумбы говорили иначе…

— Меня не убьют… и на тумбах я не гадаю… Мне цыганка гадала на картах…

— Цыганка?.. Ах, интересно… а… где?..

— В лесу…

Женщина нагнулась вперед, заглянула ему в глаза с тревожным любопытством и опять улыбнулась.

Зайчик подумал:

«Как Клаша… только жаль: конечно, это не Клаша!..»

— А знаете, — говорит нараспев женщина, — вы сами немного похожи… на… на лесного Леля… вы очень… очень красивый… Расскажите мне про цыганку!..

— Цыганка мне говорила, что я утону…

— И вы верите этому вздору?..

— Это не вздор! Утонуть можно двояко!

— Чудной вы… легко же вас обмануть…

— Зачем? Я вам ничего худого не сделал…

— Нет… нет… милый… напротив… Вы знаете, зачем я пошла вслед за вами?.. Я встретила вас и вернулась…

— А зачем?

— Я немного рисую.

Женщина остановилась у подъезда очень высокого дома, у стеклянных с медными ручками до самого полу дверей стоял швейцар в синей ливрее, с усами, как лисьи хвосты, с бровью, упавшей совсем на глаза.

— Зайдите ко мне… на минуту?..

— Я… не знаю…

— Дороги?.. — ухмыльнулась женщина.

— Нет, ваше имя не знаю…

— Хорошо!..

Женщина сняла быстро с глаз вуалетку, и из-под шляпы выбился снежный, серебряный локон, еле заметно вьющийся струйкой на плечи.

— Вы седая?..

— Нет, поседела!.. Хотите знать теперь, как старуху зовут?..

— Хочу, — говорит Зайчик с дрожью, — очень хочу…

— У меня очень кухарочье имя… Меня зовут…

— Клаша! — Зайчик радостно вскрикнул…

— Клаша… да, милый, Клаша… Так гораздо лучше звучит…

Женщина подцепила опять его под руку, они было прошли уж мимо усача в синей ливрее, почтительно нахмурившего бровь, но у самой дверки подъемника Зайчик уставился воспаленными глазами на усача и сказал тихо женщине, — прыгали у ней в глазах огоньки!

— Странный у вас швейцар!.. По-моему, он ненастоящий!..

Женщина хихикнула и заправила под шляпу выбившуюся прядь.

— По-моему, он… выдуманный!

— Нет-нет, милый, он… из Рязанской губернии! — сказала строго женщина. — А впрочем, может быть, вы и правы — теперь ведь очень много ненастоящих людей!..

Зайчик взглянул в упор на лукаво-смеющееся лицо женщины и вдруг дернулся с места, выскочил на подъезд и во весь дух побежал на другую сторону улицы, держась за фуражку…

* * *