Последний Люцифер: утраченная история Грааля (СИ)

— Исаак, которого он хотел принести в жертву? Или он собирался на самом деле его убить, когда узнал, что Исаак не его сын? А узнал он тогда, когда некий ангел сообщил ему…

— Когда бог потребовал совершить жертвоприношение, чтобы проверить его преданность, — дополнил Иошу.

— Его бог — его фараон. Ты это хотел сказать? — дополнил в свою очередь Габриэль.

— Но ангел в последний момент отвёл его руку и заменил Исаака на жертвенную овцу. Зачем?

— И был ли это ангел, а не посланник фараона? Вот что тебя волнует, Иошу? Так? — спросил Габриэль, но Варавва не ответил, поглащённый размышлением.

— Стало быть, фараон имел огромное влияние на Авраама даже в удалении и мог требовать от него не только личного послушания и жертв, но и неких политических действий. Почему? Не потому ли, что был не только его фараоном и богом, но и его отцом? Или Исаака скрывали в семье Авраама от неких враждебных сил? — рассуждал Иошу. — И Авраам знал всё с самого начала о Сарре и её ребенке? Но в какой-то момент утратил верность фараону или его посетило сомнение?

— Возможно, — пытался поддержать разговор Габриэль.

— Но от каких враждебных сил? Подчиняясь воле фараона, Авраам вынужден был изгнать своего родного сына, принести в жертву его существование. И лишь архангел Михаил защитил несчастного юношу и его мать… — продолжал рассуждать Иошу. — Тогда выходит, что Иосиф не чудом стал номархом? И Иаков с сыновьями пришли не в чужую страну, а вернулись домой. И истинный народ Авраама — это народ Исмаила… А мы… — Иошу не договорил и замолчал.

— … потомки египетских фараонов?

— Выходит, что всё так.

— Значит, ты — наследних двух царств? Это тебя так испугало? — закончил мысль Вараввы лекарь.

— Наверное. Считаешь, именно поэтому нам нельзя смешиваться с другими народами? Чтобы сохранять чистоту крови?

— Чистоту крови? — переспросил Габриэль, пытаясь до конца узнать, что же известно Варавве о крови фараонов Египта.

— Не понимаю, почему это скрыли? Зачем намеренно говорить, что сыны Израиля кочевники, но не потомки фараона? Как ты думаешь, равви? Ведь слово «Сарра» по-египетски означает «принцесса», а «Авраам» — «отец народа Ра», то есть правитель над простыми египтянами, это царские титулы. Может, и сам Авраам был сыном фараона, но незаконнорожденный…? — тут он осёкся, вспомнив, что его самого считают незаконнорожденным и потому бесправным.

— Думаю, раз предки предпочли отойти от своих корней, стало быть, они стыдились их. И считали родство с фараонами позором. Может, они решили начать новую жизнь, не обременённую прошлыми… возможно кровосмесительными преступлениями или ещё чем-то, чего обычно стыдятся люди и скрывают. Возможно, Авраам выкрал сестру по её согласию из дома их отца фараона, чтобы избежать позорного инцеста? А потом они жили просто как брат и сестра, пока не возникла необходимость в наследнике?

— И тогда появилась Агарь?

— Возможно, что так, — согласился Габриэль.

— Сдаётся мне, что и Моисей не просто так оказался на попечении у дочери фараона, — вслух размышлял Иошу.

— Кто знает… — вздохнул Габриэль, но не стал развивать дальше мысль Вараввы относительно Моисея. — Думаю, ты прав, что никому не рассказал о словах египетского жреца. Так будет лучше для всех. И безопасней для тебя.

— Мне страшно, Габриэль. Не страшно кого-то или чего-то. А просто страшно. Душа ноет внутри. Неужели всё это правда?!

— Да, ты весь дрожишь. Тебе нужно успокоиться, иначе снова случится удар. Я сейчас принесу тебе вина, чтобы ты расслабился, — поднялся Габриэль с травы, намереваясь отправиться за вином к остальным, но Иошу задержал его за руку.

— Не надо вина, просто не оставляй меня. Если у тебя имеется с собой то снадобье, что ты давал мне прежде при кровотечении…

— С собой нет. Его нужно приготовить.

— Тогда оставь это, — отмахнулся он. — Я сейчас справлюсь. Быть может, я просто замёрз?

Габриэль подсел к нему ближе и обнял, прижимая его плечо к своей груди.

— Почему-то рядом с тобой мне спокойно, — заметил Иошу, глянув в звёздное небо, — будто я обретаюсь под невидимой защитой, будто ты мне как старший брат или отец.

— Мне кажется, что твоё царствование нужно больше твоей матери, нежели тебе. Похоже, его жаждут все, кто вокруг тебя: твоя мать, твои сторонники и друзья, твой народ, Синедрион. Но ты противишься внутри себя, — задумчиво говорил Габриэль, также всматриваясь в небо. — Ты как агнец, идущий на заклание.

— Не знаю, но во мне словно два человека. Один хочет и стремится к власти, дабы освободить свой народ, а другой — хочет спрятаться в пустыне среди кумранских ессеев. Может, этот страх и сомнение и есть проклятие рода фараонов… наряду с кровосмесительными преступлениями и другими мерзостями? — и тут же Иошу перешёл на другую тему, высвободившись из его объятий. — Скажи, а откуда ты знаком с моей матерью, Габриэль? Она как-то по-особому относится к тебе, хотя и не особо жалует. Так откуда она знает тебя?

Габриэль уже открыл было рот, чтобы ответить, но Иошу сам предположил, ответив на свой вопрос.

— Ты лечил её? Или кого-то из её родственников или знакомых?