Последний медведь (ЛП)

Она позволила мне обнять себя и оперлась на меня, поднимаясь на нетвердых ногах. Моя рубашка просто прикрывала ее задницу и зияла спереди. Соблазнительная выпуклость ее груди под моим подбородком заставила мое сердце учащенно биться. Мой собственный медведь гудел внутри меня. Но с ней что-то случилось. Она была в ужасе. Больше всего на свете я хотел защитить ее, согреть. И убить то, что вселило этот страх в ее глаза.

Я попытался осмыслить то, что увидел. Уна была оборотнем. Медведицей. Все что когда-либо знал о медведицах, что такой была мать Каллена Джеймса, Фиона. Теперь она жила далеко на Юконе, не довольная жизнью среди подпитываемых тестостероном выходок медведей Уайлд-Ридж. Боже, что, черт возьми, подумала бы об этом Уна?

— Не смотри на меня, — еле выдохнула она.

Ее дыхание ласкало мою щеку, и я прикусил внутреннюю часть щеки, чтобы удержаться от рычания. Боже мой, от нее так вкусно пахло. Ее пульс бешено колотился на виске. Я видел это раньше, но только когда очень молодые медведи впервые обращались. Ей должно было быть по меньшей мере двадцать лет. Я не утверждал, что являюсь экспертом по медведицам, черт возьми, никто им не был. Но Уна казалась испуганной и сбитой с толку тем, кем она была.

— С тобой все в порядке, — сказал я. — У меня есть домик примерно в ста метрах за теми деревьями. Вообще-то я собирался рассказать тебе об этом на случай, если тебе надоест спать на холодной земле.

Некоторые вещи встали на свои места в моем мозгу, теперь обретая больше смысла. Неудивительно, что Уна хотела спать среди звезд. Она была в незнакомом месте. Ее медведица была вынуждена искать убежище в дикой местности.

Уна поднялась на ноги и выпрямилась. Она выскользнула из моих объятий и сделала первые несколько робких шагов самостоятельно. Но она выпрямила спину и запустила руку в волосы.

— Покажи мне дорогу, — сказала она, ее голос все еще был хриплым и грубым из-за недавнего обращения.

Я доставил ее в домик целой и невредимой. Она обхватила себя руками, плотно запахивая мою рубашку вокруг себя. Я хотел бы, чтобы у меня было что-то еще, что я мог бы ей дать. Позже я предложу съездить за ее вещами из лагеря, на который она претендовала на западной части моей земли. Я хотел предложить разжечь камин, но пот все еще струился у нее со лба. Уна, казалось, еще не могла контролировать жар своего тела. Опять же, это было то, что я ожидал увидеть в юном оборотне, а не в этой полностью сформировавшейся, великолепной женщине передо мной.

Она села на каменный очаг. Домик был небольшим. Всего четыре стены и одна комната. В одном углу я держал кухонную плиту из кованого железа, место для сна, а еще там был камин.

Я направился к ней, делая медленные, обдуманные шаги, стараясь не напугать ее еще больше, чем она уже была.

— Разве ты не знала? Я имею в виду, как ты могла не знать?

Ее трясло. Боже, мне не следовало так начинать. Я неуверенно протянул руку, чтобы дотронуться до нее, но Уна отпрянула и отступила к самому дальнему краю очага. Мои пальцы на мгновение замерли, затем я сжал кулак и опустил его обратно на колени.

— Уна. Я не могу представить, через что тебе пришлось пройти. Но ты же знаешь, кто ты такая, не так ли? Я имею в виду, твои родители…

Она издала сдавленный вопль, который разорвал мое сердце. Она покачала головой и закрыла лицо руками.

— Они пытались, — сказала она. — Но стало еще хуже. Я думала, что, если я приеду сюда и буду держаться подальше от людей и вещей, которые причиняют мне боль, я останусь нормальной. Прошло почти четыре года с тех пор, как у меня был подобный приступ.

Мое сердце пропустило удар. Я покачал головой, пытаясь избавиться от тумана того, что она только что сказала. Приступ? Четыре года?

Боже, я не знал, как это сделать. Я прочистил горло и начал снова.

— Уна, ты хочешь сказать мне, что ты не обращалась почти четыре года?

Следующий вопрос, вертевшийся у меня на устах, был о том, как, черт возьми, ей удалось обрести такой самоконтроль, который должен был потребоваться. Как она еще не сошла с ума? Одно было ясно наверняка, я находился в присутствии очень сильной, крутой королевы-воительницы. Но, похоже, она этого не знала.

— Я думаю, что, возможно, причинила Тревору боль, — сказала она. — Сильную.

«Блядь. Тревор». События последних получаса в значительной степени выбили у меня из головы то, что произошло вчера на собрании клана. Тревор предъявил претензии к Уне. Это не означало, что она должна была соблюдать их, если не хотела, но остальные из нас, конечно, соблюдали. Даже то, что она находится здесь, на моей территории, вне его присутствия, может привести к моему изгнанию. Сейчас я не мог беспокоиться об этом. Уна была в бедственном положении.

— Что случилось?

— Он пытался… — она всхлипнула. — О боже. Он по-настоящему разозлился, Бо. Когда я сказала ему, что разбила здесь лагерь. Что-то нашло на него. До этого момента он был таким милым. Настоящий джентльмен, на самом деле. Мы пошли поужинать. Затем я сказала это, и он сжал на мне свои руки… Я просто… Я не смогла контролировать ситуацию.