Последний мятеж

Разочарование было полным и ужасным: они спешили только для того, чтобы засветло оказаться в долине какой-то реки, где вдоль воды можно двигаться и в темноте. До состояния Николая никому не было дела, и он прошептал, рискуя сбить дыхание:

– А ведь я больше не могу, Вар!

– Знаю, Коля. Но ты должен! У них какие-то свои дела, но они нас не оставят и ждать не будут – просто убьют. Они не врут, я чувствую.

– Меньше мучиться – все равно сдохну!

Еще некоторое время они шли-бежали молча, пока сумерки совсем не сгустились. Николай начал спотыкаться и откровенно отставать. Джон впервые за время пути удостоил его вниманием: полуобернулся на ходу и прохрипел:

– Все, что ли? Наконец-то! Пора уж…

Ему ответил Вар-ка:

– Нет. Рано. Мы дойдем. Коля, давай попробуем транс. Это опасно, но выбора, похоже, у нас просто нет. Я буду говорить заклинание, а ты мысленно повторяй за мной. Сможешь? Ты, Джон, не слушай – вдруг и на тебя подействует.

– Пошел в задницу, колдун!

– Я предупредил тебя, Джон.

Наверное, минут через пять-десять Николай потерял бы сознание и без посторонней помощи. Под монотонно-ритмичное бормотание Вар-ка за спиной ему не стало легче – боль в ногах и обожженных бронхах никуда не делась, просто стало гаснуть то, чем она воспринималась. На последнем проблеске сознания Николай успел удивиться, что вокруг темно, он почти не видит, куда ступает, но почему-то не падает. Или он давно уже упал и умер?

Куда делись остаток ночи и раннее утро, Николай так и не узнал, да и, честно говоря, узнавать не хотел. Пробуждение или, точнее, обретение сознания было ужасным. Наверное, так должен чувствовать себя утром непьющий человек, который накануне допился до беспамятства и был жестоко избит. Его теребили, от него чего-то требовали, а он не понимал – не мог и не хотел понимать. В конце концов его куда-то потащили – сначала волоком, а потом на чьей-то спине. Кажется, он опять отключился и вновь пришел в себя только от удара о землю – его сбросили с небольшой высоты. В мозг пробился шепот Вар-ка:

– Кончай дурить, Коля! Давай, давай, просыпайся! Глаза открыты, ты дышишь, дышишь…

Наверное, Вар-ка опять колдовал, поскольку в голове постепенно прояснилось. Потом он тихо сказал кому-то рядом:

– Все: почти очухался.

Николаю немедленно сунули в руку какой-то предмет – он покрутил его и с удивлением понял, что это половинка бинокля. А Вар-ка опять шептал:

– Коля, вон там какой-то старый корабль и возле него люди. Нужно попытаться понять, что они делают. Я не смог – попробуй ты.

Николай вздохнул и перевернулся на живот.

Они лежали на вершине какого-то бугра, заросшего кустами. Впереди было что-то вроде широкой котловины, противоположный склон которой поднимался невысокими уступами – ну, натуральная долина реки, только почему-то почти без воды. Вот это – русло, вон пойма, а дальше пошли террасы… Только обычно на низкой пойме ничего путного не растет, потому что она прочищается ежегодными паводками, а тут… А тут лес, лес, лес! А вон там, на том, что по идее должно быть прибрежной отмелью, кусты и деревья вырублены и растащены в стороны так, что образовался свободный участок – посадочная площадка? Похоже – вон штабель ящиков… А это что? Охрана?!

«Подзорная труба» давала очень большое увеличение, и Николай довольно долго рассматривал пейзаж на том берегу. Наконец его дернули за ногу и повелительно спросили гнусавым голосом:

– Ну?!

Он оглянулся – рядом на корточках сидел Охотник в полном боевом убранстве и смотрел на него щелями безбровых глаз. Так близко Николай его еще не видел, да и не хотел бы.

– Там… там… Это похоже на вертолетную площадку. А дальше вправо торчит, кажется, днище корабля или баржи – лежит на боку, ее всю за кустами не видно, но вроде большая. Люди какие-то в… скафандрах. Одни стоят с оружием и вроде как охраняют, другие ящики таскают и что-то там делают.

Охотник не изменил позы, на голове его никакого движения видно не было, голос шел откуда-то из груди:

– И без тебя знаю! Дебил, что ли? Ты можешь сказать, ЧТО они делают? И зачем?

– А что в этих ящиках?

– В ящиках? Гм… Сейчас!