Последний мятеж

Тогда поняли и Сиотр, и люди его волю Бога нашего и пошли вместе в Ирасию. Сотник же ожидал их, созвав родственников своих и близких друзей. Когда Сиотр входил в дом его, сотник встретил его и поклонился, пав к ногам его. Сиотр же поднял его и сказал: «Встань, я тоже человек!» А когда вошел в дом и увидел собравшихся, сказал им: «Вы знаете, что иреву возбранено сообщаться с иноплеменниками, но мне Бог открыл, чтобы я не почитал ни одного человека скверным или нечистым!..»

— Все!!! Хватит!!! Он богохульствует!!

— Господь лишил его разума!!

— Нет, вы послушайте: он же сам себе противоречит! Это же бред, бред безумца!

— Какой сотник?! В какой Ирасии?!

— Известно, в какой: в ремтийской!

— Да я!.. Да мне! Ремтиец, молящийся Богу?! Сотник?! Да еще в Ирасии!!

— Пал на колени?! Перед иревом?! Жирный, тупой, наглый язычник пал на колени!! Ты можешь представить?

— Представить?! Да отец жены моего соседа сам жил в Ирасии! Я знаю! Там куча языческих храмов, даже есть их поганые капища — ипподром и театр! Там жило полно ремтийцев и совсем мало наших. Они всегда дрались друг с другом! Даже посылали в Ремт делегации, чтоб император рассудил, кто же прав.

— Ну и как?

— А ты не знаешь? Конечно, он повелел выгнать из города всех наших и больше туда не пускать! Какой там может быть благочестивый сотник?!

— Тише вы, тише!! Дайте же мне… Мне спросить! Пусть он скажет, пусть!

— Он уже все сказал! Уже дальше некуда!

— Нет, пусть скажет: если новый пророк был праведным человеком, если говорил, что пришел не нарушать законы Бога и предков наших, а исполнить их, то как могло такое получиться? Его ученик проповедовал в доме язычника?! Может быть, мы не знаем чего-то, что есть в Свитке? Может быть, в нем есть какое-то указание? Намек? Слово? Ну, хотя бы буква о том, что это угодно Богу?

— Наоборот! Сказано, сказано и повторено: «Не мечите бисер перед свиньями! Не давайте священного псам, дабы они, оборотясь, не пожрали вас!»

— Правильно, а еще сказано…

Народ шумел, возмущался, и было все еще не ясно, дойдет дело до драки или нет. Николай проглотил последний комок каши, отер бороду и зашептал в ухо Вар-ка:

— Пошли отсюда! Сил никаких больше нет!!

Переночевать они решили под открытым небом — на склоне своей горы. Ущербная луна давала достаточно света, чтобы передвигаться, но далеко уйти они не смогли. Сразу за крайними домами тускло блеснул металл мечей и доспехов.

— Пошли обратно, Коля! — обреченно вздохнул Вар-ка. — Похоже, деревня оцеплена.

— Это надо понимать так, что мы влипли?

— Разумеется.

Спать они устроились на плоской крыше нежилого дома на краю площади. Выбор места оказался удачен — утром их не нашли, о них не вспомнили.

Ударами мечей плашмя и толчками щитов солдаты согнали мужчин в центр площади. Когда толпа уплотнилась, они, по команде сотника, навалились щитами со всех сторон, спрессовав людей вплотную друг к другу. Потом солдаты отступили на два шага и застыли, расставив ноги: на левых руках прямоугольные выгнутые щиты от плеч до колен, в правых — пехотные мечи с короткими клинками. Голени у всех прикрыты поножами, на головах железные шлемы с гребнями — олицетворение нерушимой силы ремтийского оружия.

Мерно топая сапогами, подошла вторая сотня и распределилась по кругу, образовав вторую цепь вокруг толпы в двух шагах от первой. Солдаты повернулись «кругом» и застыли, рассматривая пеструю массу детей и женщин, заполнившую выходящие на площадь просветы между домами.

Полковник — широкоплечий коренастый ремтиец лет 45-50 — дождался, когда десяток личной охраны выстроится за его спиной, снял шлем и устало вытер лысеющую голову. Потом он водрузил шлем на место, сложил на груди короткие мощные руки и стал прохаживаться взад-вперед, поглядывая то на толпу за оцеплением, то на троих людей, стоящих чуть в стороне под охраной нескольких солдат. Это были Лавеп, мужчина, назвавшийся вчера его учеником, и молодой незнакомый ирев.

— Ну что? С кого начнем?

Ему, разумеется, никто не ответил, и он продолжал расхаживать и говорить сам:

— Итак, господа иревы, слышал я, будто ждете вы масэаха — Мессию, значит… Меня все понимают? — перебил он сам себя. — Переводчики могут говорить, но чтоб тихо! Так вот, уроды: считайте, что дождались. Я вам устрою и суд Божий, и конец света — все в одной кружке! М-м-да-а… Короче: которые тут бандиты — шаг вперед!

Люди замерли.

— Не хотите? Ладно…

Полковник прошелся еще пару раз перед молчащей толпой.

— Значит, так, господа иревы: вчера вечером на южной дороге зверски убиты шестеро ремтийцев — мирные жители, добрые налогоплательщики. От вашей деревни это совсем недалеко. Мне говорят, что здесь все местные, кроме вот этих троих, — правильно? Я надеюсь (всей душой надеюсь!), что вы не станете утверждать, будто шестерых вооруженных бывших солдат имперской армии убил вот этот парень или дед со своей клюкой? Да-да: избил их своей палкой и зарезал! Ну-ка, дай сюда! — Он выхватил из рук старика посох, сломал его об колено и вернул расщепленные обломки. — Держи!

Толпа не реагировала, и полковник продолжал: