Последний министр 4 (СИ)

Какие-то непонятные пассажиры, представляющиеся французскими доверенными лицами, заходили трижды. Все они предлагали плюс минус одно и тоже — деньги, деньги и ещё раз деньги. Причём на условиях не кредитов, а беспроцентных займов. Дальше больше — займы эти предлагались без внятных сроков возвращения полученных по займам средств. Параллельно предлагали увеличение поставок вооружений, сокращение сроков доставки, оптимизацию логистики. И прочее, прочее, прочее, что по хорошему следовало предлагать союзникам во время прошедшей накануне союзнической конференции. Гляди и ситуация нынешняя в таком случае не получила бы своего развития, а весеннее наступление состоялось бы в намеченный срок.

И, что важно, если ещё недавно представители Англии и Франции задирали нос, то теперь ситуация в корне изменилась. Когда все эти забугорные товарищи поняли, что Николай не шутит и восточный фронт снят, их риторика мигом изменилась. Бывшие теперь уже союзники начали выражать полную покорность и стали как шелковые.

Вот то-то же.

Однако Протопопов, который прекрасно понимал откуда ветер дует, не вёлся на сладкие речи иностранцев.

Улыбался и каждому из таких представителей повторял глядя в глаза, что единственная возможность стабилизации разладившихся отношений — полное восстановление объектов критической структуры Российской империи силами и за счёт бывших союзников. И не просто так, а на средства выданного русскими банками займа для французов и англичан — с белёнными годовыми процентами.

У дипломатов округлялись глаза. И они уходили восвояси. Ни с чем. Правильно, было время когда союзники по Антанте драли Россию как Сидорову козу, так вот теперь все наоборот.

Встречи, коих набралось к вечеру аж шесть, изрядно утомили Протопопова. Но последнюю из них все же стоит описать чуточку подробнее

В дверь комнаты постучал Федя.

Коротко — тремя ударами костяшек пальцев.

— Александр Дмитриевич, разрешите, — послышался голос охранника.

— Заходи.

— Тут такое дело... — Федя энергично почесал макушку. — Снова от англичан к вам пришли. Понятно, что Вы своё отношение к ним уже показали, и мне надобно в шею падлюк гнать, но все таки...

Протопопов приподнял бровь — изумился, чего обычно бесцеремонный Федя церемонится.

— А кто, снова Джон? — припомнив имя последнего визитёра, клявшегося, что Англия пересмотрела своё отношение к России.

— Бьюкенен. Почти Джон, Александр Дмитриевич, этого Джордж зовут. Си Уильям, чи нет. Ну этот, который послом у нас был.

— Вон как, любопытно, — теперь Александр Дмитриевич изумился ещё больше. — Ну... пусть заходит.

— Секунду.

Федя скрылся в дверях, и через несколько секунд на пороге действительно появился хорошо знакомый Протопопову английский посол.

Джордж Уильям сейчас нисколько не походил на того сэра Бьюкенена, которого министру приходилось встречать раньше. Выглядел он помятым, одетым неряшливо и черт пойми во что (и следа не осталось от костюма тройки, в котором английский посол привык щеголять на публике) и затравленным.

Заходя в комнату, Джордж искоса покосился на Протопопова, но не спешил садиться — такое приглашение ему не поступало. Поэтому сэр Бьюкенен переминался посереди комнаты с ноги на ногу. Приглашать англичанина присесть Александр Дмитриевич не счёл нужным. Пусть и говорят, что в ногах правды нет, но как говорили в одном неплохом сериале — в жопе правды нет тоже.

Поэтому пусть постоит сэр, ему это полезно.

Протопопов с минуту просверлил посла взглядом. То что Бьюкенен отбыл из с страны — в этом Александр Дмитриевич не сомневался нисколечко.

Отбыл.

Динамовцы проследили за этим тщательно и тут второго варианта не может быть. Но стало быть после результатов минувшей союзнической конференции и новостей с восточного фронта, большие дяди в Англии решили, что если и есть у кого шанс изменить ситуацию, складывающуюся непросто, так это у посла. Бьюкенен, как мы помним, отлично разбирался в тонкостях политического устройства Российской империи, хорошо знал когда и за какие ниточки следует дёргать для получения искомых решений, которые бы устроили Англию. И вообще англичанин не зря ел свой хлеб, отработав в Петрограде на полную катушку. Соль же была в том, что сейчас ситуация в стране в корне изменилась. И все те ниточки, за которые Бьюкенен привык дёргать, в одночасье оборвались. Да и политическая ситуация самую малость изменилась.

Как то так.

Следом Александр Дмитриевич спросил по русски у мнущегося посла.

— Что из того, что тебе было сказано, Джордж, непонятно? Что тебе в России больше не рады или то, что в случае твоего возвращения тебе продырявят голову пулей? — Протопопов заговорщицки подмигнул. — Ты только учти, что обратно в Лондон твоё тело высылать никто не станет. Экономия, военное время. Сам понимаешь. А денег союзники зажали дать.

Бьюкенен то ли улыбнулся, то ли оскалился в ответ. Но выглядело сокращение мышц на его лице крайне прескверно, как будто он жевал очень кислый лимон.

Джордж громко сглотнул, прежде чем ответить: