Последний министр

Не хотел разговаривать из позиции снизу вверх стало быть и желал использовать своё преимущество в росте. И прежде чем начать прокашлялся в кулак ровно так, как перед своим выступлением.

— Ну-с, начну с того, что мне неожиданно приятно обнаружить вас на нашей встрече людей, заинтересованных и болеющих за судьбу своего отечества, — начал он.

Теперь, когда они стояли, Римский Корсаков, мужчина высокий и, несмотря на возраст подтянутый, смотрел на щуплого Протопопова сверху вниз.

— Как вы находите мое выступление?

Протопопов напротив, желая нивелировать преимущество старого боевика в росте, опустился в кресло и перекинул нога на ногу.

— По какому вопросу вы были так настроены встречи искать? — спросил Протопопов. — Надо полагать, что вы звали меня не ради приятностей и любезностей? Говорите прямо и не портите впечатление о себе.

Их взгляды столкнулись. Оба смотрели так, что собеседник невольно отводил глаза. Один боевик этого времени, у него руки по локоть в крови политических оппонентов. Другой боевик времени, которое наступит сто лет спустя. И никто не хочет уступать в этой битве взглядов. Протопопов чувствовал, как Римский-Корсаков своим взглядом буквально выворачивает его наружу, но взгляд не отводил. И Александр Александрович тоже, вцепился, как питбуль натурально.

Неизвестно сколько бы длилась вот такая дуэль, если не подошедший Марков.

Видя, что оппоненты сверлят и уничтожают друг друга глазами, Марков запнулся на полуслове, понимая, что крайне не вовремя подошёл:

— Алекса… — Николай Евгеньевич, как человек прозорливый, быстро нашёл выход и указал на чашки чая, стоявшие на столе. — Может вам господа чайку освежить? Кипяточек подлить?

— Не стоит.

И Римский-Корсаков, и Протопопов обернулись на Маркова единовременно.

Тот пожал плечами коротко и удалился, так и не сказав для чего приходил.

— Я скажу прямо, Александр Дмитриевич, — Римский-Корсаков вернул на Протопопова взгляд, но теперь в нем не было прежней железной хватки.

Пощупали друг дружку.

Нагляделись.

И хватит.

— Нам надо держаться вместе, как мы и обусловливались, — заявил Александр Александрович. — Времена нехорошие настали, как вам известно и без меня. Заразу хотят в головы людей подселить, размножить и убедить в том, что Россия и все русское — непотребно и должно быть уничтожено на корню. И вместо того чтобы разворошить гнездо гадюк, находятся люди, именуемые себя истинными патриотами, кто этих гадюк подкармливает и гладит по головке.

— А вы сам то? — спросил Протопопов мягко, но при этом так, что от вопроса по коже натурально мурашки прошли.

— Мы, господин министр, спим и видим, как непотребства из России матушки вымести, да вот только патриотом в наше время становится быть опасно, к моему глубокому сожалению.

— Понимаю, продолжайте, — Протопопов кивнул, давая понять, что до сих пор не услышал конкретики из уст Римского-Корсакова и не прочь услышать теперь.

Александр Александрович подобрался, огляделся, прежде чем продолжить, будто бы опасался, что на собрании СРН найдутся те самые гадюки, о которых было сказано выше.

— На самом верху требуется капитальный ремонт, — сообщил он стальным голосом. — Государственная Дума должна быть распущена немедленным манифестом.

— Я верно понимаю, что об этом шла речь на недавней встрече господина Маклакова и Государя?

— Маклаков предложил Государю проект манифеста, — процедил Александр Александрович.

Помолчали.

Протопопов переваривал сказанное. На лбу Римского-Корсакова блестел холодный пот.

— Идёт грызня за власть, тогда как нужно всем соединиться в кулак, — наконец, продолжил Александр Александрович. — В жуткую военную годину все как ослепли. Думу следует распустить, и не созывать далее ни в коем случае, до тех пор, пока не подойдёт для этого законное основание.

— Я слышал, что правые колеблются между перерывом и роспуском? — уточнил Протопопов.

— Роспуск и только! — Римский-Корсаков ударил кулаком о ладонь.

— Понятно, Александр Александрович.

— Государь сказал, что на сим разговор с господином Маклаковым не окончен… — вкрадчиво сообщил старый боевик. — Так что…

— Мы обуславливались, что будем говорить прямо, — напомнил Протопопов. — Что вам нужно?

— Деньги!

— Допустим, а чего же, Александр Александрович, господин Маклаков не попросил нужную сумму у Государя, раз тот проникся вопросом? Замечу, что Барк ничего не говорил мне по этому поводу. А бюджет, знаете ли, не только вам урезают, но и прочим. Денег мне натурально неоткуда взять.

Старый боевик замялся, но надо ему отдать должное — ненадолго.

— Ну, так может стоит напомнить о нас господину Барку? Вы то его почти каждый день видите, Александр Дмитриевич. Вы просили говорить прямо, вот я и говорю прямее некуда.

Протопопов задумался. Деньги — это хорошо, они решает большинство проблем. Однако патриотизм это такая штука, которая либо есть, либо нет. И с наличием денег это не связано. И судя по тому, что Александр Дмитриевич наблюдал на сегодняшнем собрании, настоящих патриотов, способных отстаивать свою Родину, здесь можно было пересчитать по пальцам руки.

Одной.