Последний министр

Но кое в чем банкиры просчитались. Среди десятков предприятий затесалось то самое акционерное общество «Печать» с основным капиталом в баснословные 5 миллионов рублей. Память Протопопова прежнего услужливо подсказывала Протопопову нынешнему, что «Печать» была тем местом через которое банкиры отмывали деньги, спонсировали стачки и в целом всячески влияли на общественность. Неудивительно, что сумма основного капитала акционерного общества более чем в три раза превосходила «рептильный фонд» министерства внутренних дел. В «Печати» банкиры могли развернуться и не бояться преследования, поскольку прежний Протопопов давно и наглухо погряз в дела акционерного общества по уши. Достаточно сказать, что главным продуктом «Печати» являлась та самая газета «Русская воля»…

Поэтому формула получалась простая — любой наезд на газету приравнивался к наезду на самого министра. От того банкиры так легко подставились через убийство Амфитеатрова, искренне веря, что им все сойдёт с рук и министр внутренних дел не станет топить самого себя, проводя расследование.

И имей они дело с прежним Протопоповым, то были бы абсолютно правы и ночью после убийства наверняка могли спать спокойно. Убийством же они хотели указать министру на его место в большой игре.

Обломятся.

Игра действительно шла большая, и доклад Глобачева позволил министру освежить «свои» воспоминания и доподлинно понять, отчего банкиры так свято верили в то, что Протопопов не сунется в расследование и проглотит убийство Амфитеатрова.

Главной фигурой, значившейся в докладе был публицист И.И Колышко, подозреваемый в шпионаже. От него стрелки шли к Гуго Стиннесу (тому самому «великому и ужасному» немцу) и Генриху Бокельману. Не хватало здесь ещё одной фамилии, обведённой в кружок.

Самого Протопопова.

И это останавливало прежнего министра от решительных действий.

Глобачев, возможно знавший о том, что министр повязан вокруг «Печати», по этой причине не придавал ей значения и всячески избегал. Когда как АО «Печать» собственно покрывала собой ту часть настроения рабочих, которая формировалась под воздействием прессы, выпускаемой акционерным обществом, и, по сути, им контролируемой.

— На каждое предприятие внедрены агенты, мы держим руку на пульсе. Более того, мы развёртываем присутствие в рабочих группах, за которыми реальная сила, — сообщил Глобачев, когда Протопопов закончил ознакомление с докладом.

— К понедельнику я жду полноценных отчётов, которые выявят нарушения производства со стороны промышленников, получающих сверхприбыли.

Глобачев удалился. А Протопопов провёл остаток дня за просмотром кино на «заморском» проекторе Пате-2, имевшем в России довольно широкое распространение. Аппарат доставили ему в кабинет из одного из кинотеатров, которых в Петрограде этого времени насчитывалось аж целых 400 штук. Доставил киномеханик собственной персоной, который и наладил сеанс. Смотреть предстояло первые наработки «министерства синематографии».

Режиссёр прислал ленту с запиской:

Великолепно!

Прорыв!

Благодарю вас за подсказку господин министр!

Лента называлась просто:

«Нормирование часов производства. Пособие для внедрения на предприятиях».

Лента являлась первой в цикле Александра Дмитриевича, заказанном синематографическому министерству.

Глава 11

«Гоп стоп мы подошли из за угла…»

А. Розенбаум.

Год 1917, январь 11,

у офиса акционерного общества «Печать», Петроград

Наступил вечер, Кирпичников доложил, что необходимая для обыска документация оформлена, а заодно сформирована группа, которая этим самым обыском займётся, как только господин министр даст соответствующую отмашку к действию.

— Лучшие из тех, кто у меня только есть, — заверил Кирпичников, когда принёс в кабинет к Протопопову подписать постановление.

Поскольку обыск планировали проводить по статье 258 УУС, «по собственной инициативе в случае не терпящем отлагательства», требовалось обязательное уведомление мирового судьи, без оного все действия считались незаконными. Отличная статья, которая исключала надобность в понятых, которые в данном случае были ни к селу, ни к городу.

Александр Дмитриевич не желал никого уведомлять, будь то хоть сам мировой судья, хоть сам бес. Опасался, что информация с быстротой молнии просочится до банкиров и все мероприятие будет сорвано в одночасье. Поэтому документ он подписал лично. Решил, что министерской подписи будет более чем достаточно.

— К делу, — Протопопов, поставив в нижнем правом углу бумаги свою закорючку, спешно поднялся из-за стола, распрямившись, как пружина.

Пора было дать понять этим ребятам-толстосумам и финансовым воротилам Петрограда, что шутки плохи и чувства юмора у Александра Дмитриевича нет в принципе. Все эти Утины, Шайкевичи, Вышнеградские, Манусы и иже с ними очень скоро осознают, что ни на того они бочку катят. Ситуация в Петрограде менялась стремительно и не всегда прав тот, за кем деньги. Но как говорится, не зевай — на то и ярмарка.

Вышли из здания.