Последний министр. Книга 2 (СИ)

К сожалению для правых, голоса левых и центристов перекрикивали их с лёгкостью, надо ли говорить, что патриотов промонархистов и тех, кто сочувствовал курсу, проводимому министерством внутренних дел, в Думском зале было меньшинство…

Впрочем, Александр Дмитриевич понимал с самого начала, что расчитывать на тёплый приём в Таврическом дворце ему точно не стоит, и реакция депутатов более чем предсказуемая.

Все дело в том, что Прогрессивный блок составлял абсолютное большинство в Государственной Думе четвёртого созыва и в это своеобразное объединение вошло целых шесть думских фракций. Среди них, так называемые «прогрессивные» националисты, собственно кадеты, также земцы-октябристы (фракция, депутатом которой являлся, кстати, сам Протопопов), а ещё «прогрессисты», группа центра и гучковская фракция «Союза 17 октября». Если сложить всех вместе, то насчитаешь ровно 236 человек, а это фактически 56 % от общего числа заседательствующих депутатов Думы четвёртого созыва. Другими словами, у Прогрессивного блока имелось подавляющее большинство голосов, которое с лёгкостью, непоколебимостью, а где-то отключив мозги, принимало все необходимые решения, стоявшие на повестке заседания.

Прогрессивный блок срабатывал безотказно и также просто по своему принципу, как автомат Калашникова. Вот только подобный расклад полностью и целиком паразитировал работу Думы, делая ее предсказуемой, безвольной и в каком то смысле нечестной. А учитывая, что блок также поддерживали сразу три фракции из Государственного совета в составе центральной, академической групп и ряда внепартийных деятелей, реального шанса что либо противопоставить этой могущественной силе не было ни у кого. Численность блока, со всеми хитропереплетениями, превышала триста человек. И вся эти ребята сидели сейчас в Думском зале (у Госсовета при этом была своя отдельная ложа) и охотно освистывали пришедшего на заседание министра внутренних дел.

Вне пределов блоков остались фракции правых и националистов, которые последовательно поддерживали все правительственные инициативы, ну и менее лояльные (к правительству в целом и к Протопопову в частности) меньшевики и трудовики, последние во главе с Керенским. Две последних группы, несмотря на то, что не вошли в Прогрессивный блок, все же поддерживали эту группу в большинстве их начинаний.

Как то так.

Пока шумели и выясняли отношения, подошло суть да дело.

То ради чего все сегодня, собственно собрались.

Родзянко, будучи председателем Государственной Думы, последовал на трибуну, проявив пунктуальность в вопросе начала заседания.

Время было ровно восемь часов утра.

Минута в минуту.

Листа с заготовленной речью в руках Михаила Владимировича, Протопопов не увидел. Конечно, попробуй тут подготовиться заранее, когда события в Петрограде меняются по несколько раз и порой только за день.

Однако выглядел господин председатель более чем уверенно, и обладал по прежнему весьма высоким авторитетом среди присутствующих, причём с разных сторон. Об авторитете Михаила Владимировича можно было судить хотя бы по тому, что при его появлении на трибуне гул в зале начал стихать сразу же.

Протопопов поймал на себе встревоженный взгляд генерала Курлова и в ответ кивнул. Он верил, что все будет в порядке и разговор, который некогда состоялся у министра внутренних дел с господином председателем, приведёт к нужному результату. Кульминация же наступит именно сегодня.

Здесь и сейчас.

Как же хотелось в это верить по крайней мере…

И как же все таки волнительно в тех моментах, которые ты не имеешь возможности контролировать целиком.

Раздались аплодисменты, которыми Думский зал встретил своего председателя. Родзянко встал на трибуну, вскинул руку, благодаря зал за встречу и призвал к тишине, сжав ладонь в кулаки. Впрочем, тишина без того во многом уже установилась. Эмоции по приходу Протопопова во главе лидеров правых начали стихать, хотя понятно, что все не могло кончится вот так просто.

Александр Дмитриевич видел, как к Римскому-Корсакову подошёл один из его товарищей и что то шепнул Сан Санычу на ухо. Тот кивнул и явно остался удовлетворён услышанным. Потом Римский-Корсаков обернулся к Протопопову.

— Все готово, Александр Дмитриевич.

— Дай то бог, — отозвался Протопопов.

— Скрестим пальцы.

— Я уже держу их скрещёнными.

В груди у Протопопов появился приятный холодок предвкушения. Он зарезал на своём стуле, то и дело ловя на себе ненавистные взгляды и переглядываясь со своими политическими оппонентами. Злостью на злость Александр Дмитриевич не отвечал, но подмигивал в ответ и улыбался, чем вызывал в свой адрес ещё больший негатив оппонентов.