Последний министр. Книга 2 (СИ)

— Помолчите теперь, Николай Дмитриевич, вам давали слово и вы сказали сполна, а теперь послушайте. Я слушал и слушайте вы!

— Но…

— Николай Дмитриевич, просьба не превращать заседание в базар! — обратился Родзянко к Голицыну, перебивая того. — Займите своё место.

Премьер буквально стек обратно, заметно побледнев.

— Спасибо, Михаил Владимирович! — поблагодарил Родзянко Милюков. — Если вам нужны факты или цифры, и вы считаете, что мои слова недостаточно веские, то я скажу вот что! С осени пятнадцатого года по осень года шестнадцатого, всего да год мы наблюдали в кабинете министров примерно следующую картину. Сменилось пять министров внутренних дел: князь Щербатов, Хвостов, Макаров, Хвостов старший и, наконец, сейчас мы лицезреем Протопопова на посту министра, — Милюков загибал пальцы. — Каждый из этих господ пробыл на посту всего около двух с половиной месяцев. Теперь вопрос — как при такой регулярной чехарде говорить о серьезной внутренней политике? — Павел Николаевич сделал паузу в несколько секунд и вновь обвёл взглядом Думский зал, вопрошая ответ.

И ответы последовали.

— Никак!

— Полная чехарда!

— Совершенно несерьезно!

— Благодарю господа! Имея понимание об остроте этого вопроса, я задаюсь вопросом — возможно так сложились обстоятельства, что требовалось менять министров внутренних дел, как перчатки? — продолжил рьяно Милюков. — Но как тогда объяснить, что остальные должности в кабинете также тасовались, как карты в колоде безо всякой логики?! За год мы имеем четыре смены министров земледелия: Кривошеин, Наумов, граф Бобринский и теперь министр вы, господин Риттих, спасибо кстати за выступление! И ещё три смены военных министров: Поливанова, Шуваева и, наконец, назначили Беляева. Я спрашиваю у всех собравшихся — скажите ка мне, господа, на какую по качеству работу важнейших направлений государственного аппарата мы с вами можем рассчитывать, если сам аппарат то и дело сотрясается лихими переменами?! Одному ли мне понятно и очевидно, что министерская чехарда приводит только лишь к сумбуру и ожидать результат в таких невнятных условиях — признак явного слабоумия. Не мы ли с вами наблюдаем неопределённость, распоряжения, которые противоречат друг другу и явную растерянность всех и вся?! О какой общей линии, ведущей к победе в войне, о каких компромиссах можно говорить сейчас, если у нас в правительстве отсутсвует твёрдая воля, упорство и решимость?

Милюков вновь обводил взглядом зал, оттуда снова летели гадости в сторону министров.

Продолжая свою пламенную речь, которая действительно получилась не менее зажигательной, чем слова Гучкова, Павел Николаевич сказал:

— Утверждаю, что текущая ситуация в стране является катастрофической. Констатирую, что настроения повсюду такие, что нам стоит ожидать серьезных изменений в самые кратчайшие сроки. Все слои населения требуют правительства общественного доверия! Повторяю, что министерская чехарда приводит к полнейшей неопределённости и, как следствие к полному равнодушию служащих. И с личным прискорбием готов сообщить, что наш Государь давно упустил бразды правления страной. Вы, — Милюков указал на сидящих отдельно министров. — Ездите с докладом к Александре Федоровне и от неё же получаете распоряжения! И по ее же разумению, неугодные министры вылетают из кабинета со скоростью пули, сменяясь людьми, которые не имеют никакого представления о том, чем им вверено заниматься! О слухах, которые ходят вокруг Императрицы, я деликатно промолчу с вашего позволения, но об оных наверняка известно каждому из вас.

Протопопов слушал внимательно, понимая, что Милюков в этой своей речи отошёл от своего давнего и нерушимого принципа дипломатичности, лавирования и полуфраз. Понятно почему так произошло — верёвка на его шее затянулась очень и очень туго, поэтому Павел Николаевич, как раненый лев, перешёл в решительную атаку. Как известно, лучшая защита — это нападение… от того лидер Прогрессивного блока с остервенением обвинял правительство и царскую семью в том, в чем обвиняли его самого газетчики. Этим Милюков хотел отвести подозрения от своей фигуры.

— Ещё один, индюк недобитый, — прошипел Римский-Корсаков.

— Что касается земского и городского союзов, а также Военно-промышленного комитета, то мы, в отличие от лично мной неуважаемого правительства, намедни вступили с в переговоры с их представителями по поводу решения вопроса, что предпринимать, дабы Россия неотложно заполучила дееспособную власть. Одно могу сказать точно, господа, нам потребуются героические усилия, чтобы спасти страну. Намотайте себе на ус.

Милюков, весь распалившийся, расстегнувший верхние пуговицы своей рубашки, сошёл с трибуны.

— Следующее слово предоставляется представителю социально-демократической партии господину Чхеидзе, — провозгласил Родзянко через всеобщее умопомешательство, которое произошло после речи Милюкова.