Последний наследник Триады. Том 1

И, так как я желал избавить себя от мучительного желания затуманить рассудок, моей главной задачей было обезопасить себя от влияния психотропных веществ.

Закрываю глаза и погружаюсь в состояние «дхьяна» — состояние, в котором человек видит, слышит, чувствует лишь за счёт магического начала. Этому меня обучил отец, Император Ристария. Он был слеп на оба глаза, но видел куда больше, чем позволяли обычные глаза. И всё благодаря умению погружаться в «дхьяну».

Прошло время, и я открыл глаза. Солнце только-только вышло из-за горизонта и осветило собой верхушки деревьев, а я думал о госпоже Фирузе. Вернусь позже ещё на час, и она подумает, что я окочурился в одном из переулков. Решено, продолжу завтра.

Вернувшись в пристанище бездомных, я приоткрыл картонную дверь. Чувствовал, как линии души блокируют голод и буквально ускоряют процесс лечения, поэтому сонливость наступила быстро. Раздевшись по пояс, я тут же упал на кровать.

— Костя? — послышалось надо мной внезапно. Это была Фируза. — Ты чего на улице так долго? Ты ещё не вылечился, гной на твоей груди не проходит. Больше не пугай меня так, ладно?

— Прошу меня простить, госпожа, — я хотел подняться на ноги, но женщина остановила.

— Лежи уже, не надо вставать. Как себя чувствуешь?

— С каждым днём всё лучше.

— Притом тело твоё на глазах гниёт, — озадаченно вздохнула она, покачав головой. — Что за рисунки на твоих плечах?

— Линии души, госпожа.

— Они помогают?

— Да, госпожа.

— Хорошо, — женщина подняла глаза с моего болезненно худощавого тела. — Спокойной ночи, сынок.

Сынок? Одно лишь обращение в такой форме тёплым напитком пролилось по душе. Родной отец называл меня так лишь трижды. В первый раз в три года, тогда у меня случился первый прорыв, и Император провозгласил на всю Триаду, что я его будущий наследник. Второй раз это случилось, когда умерла моя сестра и его родная дочь. Помню, как он прижал меня к себе и прошептал: «ты последнее, что у меня осталось, сынок». В последний же раз он назвал меня сыном в день, когда он погиб.

Поэтому данное слово воспринялось мной как что-то особенное — слово, обладающее невероятной ценностью. Притом слышать это от Фирузы было втройне приятно.

— И вам добрых снов, госпожа, — я едва заметно улыбнулся.

А затем она оставила меня одного.

Не сказать, что в «отрезвителе» мне было уютно; без окон и дверей комната не задерживала тепло, поэтому температура здесь была той же, что и на улице. Однако… спать на кровати было куда удобнее.

* * *

Екатерина проснулась в крайне негативном настроении. Вчерашний день всю ночь не давал ей покоя. Наркоман, который только-только научился заново ходить, при первой же возможности прибил её к стене и заставил дрожать от страха!

Девушка была рождена среди бездомных, она видела страшное: теряла друзей, близких и родных. Она не раз была свидетелем смерти человека, но когда Константин стоял перед ней с обычной дубиной… и пискнуть не смогла.

Почему? Почему парень внушил ей, что он больше, сильнее и умнее всех, кто проживает в этом большом доме? Как это возможно? Такие мысли имеет право внушать лишь один человек, и это старейшина, но уж точно не какой-то худощавый бледный пацан со шрамом на груди… вот же гадство!

Костя хладнокровен, жесток и умён. Он не ударил её не потому, что пожалел. Костя не стал её бить только по одной причине — она часть его семьи. Будь Екатерина, Гриша и Игнат в роли врагов Кости, он бы убил всех без единой заминки. Да, таких врагов иметь страшно, а навязывать таким людям свои правила — рискованно.

После вчерашнего дня Костя будет смотреть на Екатерину как на ничтожество. Никакого уважения, никакого подчинения. Лишь превосходство. Может, это и была его конечная цель?

Дверь в комнату Екатерины внезапно отворилась. В створке стояла Фируза, а в руках её была сумочка, с которой та шла на работу.

— Доброе утро, Катенька, — голос Фирузы всегда был нежным, однако сейчас он казался ещё и уставшим. — Как спалось?

— Хорошо, — Екатерина прикрыла оголённую грудь одеялом. — Что-то случилось?

— Случилось, — женщина кивнула и шагнула к Екатерине ближе. — У Кости гноится рана и… ему нужна твоя помощь.

Екатерина замерла на секунду с приоткрытым ртом. А затем, спустя полминуты буквально сменилась в лице.

— …я не буду ему помогать, Фируза, даже не проси! — она никак не ожидала такой просьбы, поэтому нехотя отреагировала вспыльчиво. — Вчера ночью этот твой наркоман избил наших парней! Моих братьев! А ты хочешь, чтобы я после этого ему помогала? Он меня унизил, Фируза!

Женщина присела рядом с Екатериной и крепко сжала её руку.

— Шов на груди Кости будет гнить, если вовремя не промывать его и не смазывать лекарством. Я бы и сама справилась, но на работе мне никто не позволит брать отгулы, — голос Фирузы всё ещё звучал нежно, даже умоляюще. — Нам, безродным, такого никто не прощает. Ты единственная, кто так или иначе смыслит в медицине, Катенька. Будь добра, помоги ему выжить.