Последний натиск на восток ч. 1

Она вскочила и быстро оделась, напевая какую-то песенку. Давно с ней такого не случалось. Обычно, когда Само ночевал у НЕЕ, Людмила чувствовала себя скверно, с тоской вспоминая времена сразу после свадьбы, когда жила с мужем в крохотной избушке. Вспоминала тот огонь, что был между ними. Ведь они поначалу ночи напролет не спали, милуясь, а он даже стыдился рубаху снять, чтобы люди не увидели его исцарапанную до крови спину. Все бы отдала, чтобы снова то время вернуть. Золото, камни, парчу, она бы все бросила в огонь без жалости, чтобы снова увидеть в его глазах то жадное желание, что горело там когда-то.

Склянка была маленькой, и легко скрылась за широким кушаком, которым она подпоясалась сегодня. Сердце Людмилы колотилось от счастья, как бешеное. Сегодня! Сегодня! Сегодня!

Рождество! Сегодня ведь Рождество, думал Самослав, лениво потягиваясь на мягкой перине. Может, Новый год придумать? Все равно ведь зимой скука смертная. А так хоть детишки подаркам порадуются, и деду Морозу со Снегурочкой. Хотя Мороза тут знали, и он был не слишком добрым божеством. Ну, да ничего, это поправимо. В молодом княжестве с общими праздниками пока туго. У жителей Константинополя день города есть, и они отмечают его каждый год, одиннадцатого мая, с неслыханным размахом. Надо подумать над этим. Он вернется к этому вопросу сразу после окончания войны…

Мария тихонечко посапывала рядом, свернувшись теплым калачиком, и доверчиво жалась к нему. Она притягивала его все сильнее и сильнее с каждым днем. Не красотой, вовсе нет. Людмила была куда красивее. Ему просто было интересно с ней. Она была изящной и утонченной, ничуть не напоминая горластое местное бабье, безумно гордившееся своими телесами, которые оно, бабье, наедало с невероятным упорством. Дородная жена — повод для гордости у местных мужиков и объект жгучей зависти менее счастливых дам. Не все могли позволить себе спать до полудня и жрать в три горла. Таковы были вкусы здешних людей, привычных к регулярному голоду, и не ему, чужаку, с этим спорить. Мария была довольно равнодушна к украшениям, надевая лишь необходимый минимум, и это тоже шло вразрез с местной модой, когда количество золота и камней на знатной даме должно было измеряться пудами. Она была остроумна и умела тонко шутить, а эта наука тут была почти неизвестна. Слишком уж низкий культурный уровень был пока еще у молодой знати княжества. В общем, она настолько сильно выбивалась из общей массы, что князь слегка потерял от нее голову. Настолько слегка, что получилось довольно сильно. Так иногда бывает.

Самослав бесшумно встал и оделся, стараясь не потревожить свою женщину. Сегодня тяжелый день. Первое заседание боярской Думы за последние полгода. Вопросов накопилась уйма, да и к будущей войне надо готовиться.

— Не уходи, Само, — сквозь сон сказала Мария. — Останься со мной, пожалуйста. Мне будет грустно без тебя.

— Мне пора, — он поцеловал ее закрытые глаза, и она счастливо улыбнулась, сразу став похожей на маленькую девочку. — Очень много дел сегодня.

— Приезжай вечером, — сказала она, довольно жмурясь. — Я буду ждать тебя.

Конские копыта взбили сухой до хруста снежок. До города было недалеко, всего четверть часа неспешной рыси. Самослав предусмотрительно оставил в своей личной собственности все земли на пару миль вокруг столицы, никому не разрешая селиться там без своего разрешения. Опыт британских королей, собиравших с лондонцев земельную ренту, он помнил очень хорошо. Ему это пока не пригодится, а далеким праправнукам, может, и не будет лишним. Кто знает, как там у них с деньгами сложится.

Новгород уже давно проснулся. Христиане тянулись из церкви, где славили рождение Бога. А язычники, напротив, уже отпраздновали праздник молодого Солнца, которое стало прирастать три дня назад. Две конфессии недобро косились друг на друга, но бузить не смели. Тут за такое немалый штраф полагался, а то и изгнание из города, если подобное прегрешение повторится в будущем. В княжестве единым для всех были только Уложение и налоги, а богов каждый был волен выбирать себе сам. В городе проживали язычники, православные, ариане, иудеи, монофизиты и даже один мусульманин, которого каким-то неведомым ветром занесло сюда по торговым делам. Он так и осел здесь, и жил, не изменяя собственной вере. Такая терпимость устраивала абсолютное большинство населения. До недавнего времени… Горан докладывал, что трения становятся все сильнее и сильнее, и совсем скоро могут перейти в драки. Нужен лишь небольшой толчок.

— Бояре! — Самослав прошел в сводчатый зал, куда набилось три с лишним десятка знатнейших людей страны. Жупаны, военачальники, главы Приказов, аварские ханы. Соболя, парча и золото на шеях и пальцах. Так выглядела новая знать княжества. И даже Горан был одет так же, как все, непривычно роскошно. Знать мужественно прела в шубах и высоких шапках, но раздеться никому бы и в голову не пришло. Позор великий! Это князь мог позволить себе ходить по-простому. Так на то он и князь. Он себе и не такое позволить может.