Последний обряд (ЛП)

— Это моя работа. Когда ты была дома, твой отец делал то же самое.

— Он никогда не сидел снаружи, наблюдая за моим окном, — я знаю, потому что Люк делал это, а отца там не было.

— Нет, но он бодрствовал.

Я откидываюсь обратно на сиденье.

— Так, если ты бодрствуешь всю ночь, наблюдая за моим окном, когда же ты спишь?

— В основном, на протяжении дня, когда ты с Габриэлем.

Я тереблю край своей трикотажной рубашки.

— Как это работает?

— Что именно?

— Мой отец. И моя мама. Они вместе … женаты, — не уверена, смогу ли подобрать правильные слова, чтобы спросить.

— Ты хочешь узнать — влюбляемся ли мы?

— Да … и, я не знаю … как же вы выглядите … как все, и никто не догадывается, что на самом деле вы ангелы.

Её серьезное и полное грусти лицо поворачивается ко мне.

— Мы не ангелы, Фрэнни. Уже нет, — она вздыхает и на протяжении нескольких минут не произносит ни слова. — Мы влюбляемся, — наконец она снова начинает говорить. — Конечно, не все, но некоторые точно. Это разрешено. — Ее глаза снова возвращаются к дороге. — Что касается старости, свойственной человеку, то да — мы стареем, но гораздо медленнее. И этот срок мы получаем для того, чтобы вернуть обратно наши крылья. Если же мы не заработаем наши крылья на протяжении всей жизни Григори, то после смерти наши души будут судить точно так же, как и души смертных людей. Но даже, если душа будет признана достойной Небес, то сперва нужно будет пройти долгий путь через Чистилище.

Я задумываюсь над только что услышанным.

— Что вы должны сделать, чтобы получить обратно свои крылья?

— Что-то исключительно небесное.

— Например?

Она ухмыляешься мне, лишний раз напомнив мне Тейлор.

— Если бы я знала, уже давно бы сделала это.

— Ох, — я вжимаюсь глубже в сиденье. — Ты когда-нибудь влюблялась? — ляпнула я.

— Тебе не кажется это довольно таки личным вопросом?

— Извини.

Она смотрит через ветровое стекло, ее выражение лица смягчается.

— Да, — тихо произносит она. — Поэтому я и потеряла крылья.

Я ошеломленно смотрю на нее и чувствую, как во мне зарождается гнев.

— Они вышвыривают ангелов с Небес из-за влюбленности? Но это ведь ерунда какая-то.

— Мы должны любить человека превыше всего. Это наша директива.

— Всё равно, это несправедливо. Тем не менее, это должно быть удивительно, — настолько любить и отказаться от Небес, чтобы быть с ним вместе.

Пожав плечами, ее губы растягиваются в тонкую линию.

— Не так уж и удивительно. Он вряд ли даже знает, что я существую.

— Не может быть … — я так увлеклась романтической картиной, что запоздало поняла … он мог не ответить ей взаимностью. — Ты говорила ему о своих чувствах?

— Я не могу.

Вспышка гнева сдавливает грудь.

— Это полнейшая чушь. Если ты на самом деле любишь его, скажи ему об этом. Особенно, когда ты бросила все только для того, что быть с ним. Он должен это знать, — как только последние слова вылетают изо рта, я чувствую, как сжимается мое горло. Я такая лицемерка.

Ее дыхание спокойнее не стало, у меня такое чувство, будто она вот-вот расплачется.

— Это уже не имеет значения.

Я делаю еще одну попытку.

— Ты же великолепна. Если бы он только знал …

И тут она краснеет.

— У него на данный момент есть проблемы гораздо важнее, чем эта, — встретившись с ней взглядом, в ее глазах промелькнуло что-то темное. — И, по-моему, он в кого-то влюблен.

— Это отстой…

— Так и есть, — соглашается она, крепче сжимая руль.

Дождь усиливается, когда она сворачивает с шоссе и маневрирует тихими улочками маленького городка. Большая часть города кажется заброшенной, возможно это из-за погоды. Мы подъезжаем на ветхую промышленную зону, она занимает одно из мест на парковке между остальными машинами рядом с ржавым голубым складом.

— Мы на месте, — говорит она уже с гораздо лучшим настроением.

Мы полностью промокли, пока бежали к стальной двери тускло освещенного помещения. Будто оказались прямо в пещере — никакого сходства с уютной студией дома. На стене висят грязные зеркала, вдоль которых валяются маты, а на другой стороне — мешки, подвешенные к железным балкам на потолке. Несмотря на душный летний зной снаружи, воздух здесь кажется ледяным.

Как только мы зашли внутрь, в глаза сразу бросился хорошо сложенный азиат с широкими плечами и небрежной походкой.

— Фэйт! Ты привела нам свежее мясо, — схватив Фэйт в медвежьи объятия, широко ухмыльнулся он.

Пытаясь вырваться из его крепких объятий, она лишь еще больше рассмешила его. Они изгибаются и поворачиваются в каком-то диком танце, и почувствовав себя свободной, Фэйт громко рассмеялась. Спустя минуту она подходит ко мне с порозовевшим от физической нагрузки лицом.

— Колби Блэк, тренер по дзюдо, — пока она представляет азиата, я беру себя в руки и вспоминаю где я.

— Добро пожаловать в джунгли.

Фэйт осматривает склад.

— Она сегодня слегка на взводе. Кого бы нам поставить против неё?

Пожимая плечами, он указывает рукой в дальний угол.

— Фил сейчас разминается.

— Серьезно, Джон. Филу на вид около шестидесяти.

— Тогда остаемся ты или я, — он переводит взгляд на меня. — Какой уровень?

— Шестой, — отвечаю я.

Его глаза округляются.

— Черный?

Я киваю.