Последний обряд (ЛП)

— Номер 64,893,394,563,194,666,666, пожалуйста, проследуйте к двери номер один, — андрогинный, монотонный голос, кажется, звучит отовсюду.

Когда причудливо вырезанная деревянная дверь с большим, золотым номером 1 материализуется возле стола, обозленная лилово-охристая душа не колеблясь бросается через нее, бормоча: — Это моя проклятая очередь.

Я следую за ним и вижу, что рядом с огромным столом из красного дерева стоит Михаил. Он поднял одну темную бровь и указал пальцем на душу. И пуф. Душа исчезла, оставив на своем месте едва уловимый намек на серу.

— Люблю, когда они сами облегчают мне задачу. — Медленная ухмылка появляется на его губах, когда голубые глаза Михаила обращаются ко мне. — У меня самое странное чувство дежа вю, — говорит он, погладив свою черную бородку.

— Почему я здесь? — устало спрашиваю я, обходя бесконечные книжные полки, и усаживаюсь в одно из бежевых кожаных кресел перед его столом.

Он располагается в своем кресле.

— Ты еще спрашиваешь? Я всегда сомневался в твоем интеллекте.

Я выдерживаю его взгляд. — Я думал, что помечен для Небес.

— Ты же не мог на самом деле думать, что все будет настолько легко, — холодная усмешка появляется на его лице. — Контроль качества очень важен. Мы же не можем пускать на Небеса всех подряд.

Я вздыхаю, смиряясь. Оказывается, Небесные заключают контракты только с самыми прилежными претендентами.

— Прекрасно. Делай то, что должен.

— Я ничего делать не собираюсь. — Он внимательно смотрит на меня, копается в моей голове, пока я перевариваю сказанное им.

Все предельно ясно. Он ничего не собирается делать. Он просто позволит мне гнить в Лимбе бесконечно. Он не может отправить меня в Бездну, но, по-видимому, не должен впускать меня и на Небеса.

Он поглаживает свою бородку.

— Возможно, ты умнее, чем я думал. Уверен, ты знаешь, что это к лучшему, Люцифер. Загляни в свою душу… — на его темном лице появляется ухмылка, — … если конечно она у тебя есть. Ты действительно думал, что когда-нибудь сможешь принадлежать Небесам? У нее есть цель, а ты должен понять, что будешь только мешать … отвлекать.

Во мне вспыхивает страх. Его глаза, наполненные достаточной алчностью, способной соперничать с любым корыстролюбцем в Аду, заставляют меня бояться за Фрэнни.

— Какие у тебя планы на нее?

— Всемогущий…

Я наклоняюсь вперед.

— Нет. Ты. Какие у тебя планы на нее?

— Это не…

Он резко останавливается, когда словно вихрь что-то проносится мимо нас. На этот раз запах смородины и гвоздики безошибочен. Я подскакиваю с кресла и поворачиваюсь к двери, но голос идет с другой стороны комнаты, возле очага пылающего камина.

— Это неправильно. Ты не можешь отправить его в Ад. Он помечен для Небес.

Отхожу от стола и поворачиваюсь к Михаилу и ее голосу. Взгляд медленно, словно тень проходит над темными чертами Михаила и останавливается на Фрэнни.

— Я не собирался отправлять его в Ад… пока. И ты не в том положении, чтобы говорить мне, что происходит в Лимбе.

Он пытается выглядеть непринужденным, стараясь не дать агрессии проявиться в его голосе или во взгляде. Но она присутствует.

Фрэнни медленно качает головой.

— Вот тут ты как раз и ошибаешься. Я в состоянии делать все, как считаю правильным. Собственно говоря, такова моя позиция.

Я смотрю на нее разинув рот. Знаю это глупо, но не могу с этим ничего поделать. Она невероятна. Она стоит непоколебимо перед Михаилом, ее светлые волосы мерцают в Небесном сиянии. Есть и красное Адское пламя, потрескивающее на ее коже в ее ярости, запах озона, пронизанный здоровой дозой серы. Но ее красивые сапфировые глаза не изменились: окна в ее душу. И глаза, и душа, все еще отчетливо человеческие.

Богиня трех миров.

Сила излучается от нее волнами, как небесными, так и адскими, давя на меня, как будто она имеет физический вес. Я опускаюсь на колени и склоняю голову. Просто мне кажется правильным, что я должен.

— Какого черта ты делаешь? — спрашивает она, раздраженно.

Поднимаю глаза и не могу перестать улыбаться от вида ее нахмуренного ангельского лица.

Но когда она переносит эту хмурость на Михаила, я вижу, как он отшатывается от нее.

— Он идет со мной, — объявляет она. — У нас есть для него работа.

Она нетерпеливо поднимает меня на ноги. При ее прикосновении электрический импульс пробирается сквозь мою сущность, и я чувствую свой скачок напряжения.

И снова я чувствую желание преклонить колени. Я опускаю глаза.

— Пожалуйста, Люк, это всего лишь я, — шепчет она. Когда я, наконец, смотрю на нее, одна золотая слеза скатывается по ее щеке.

Теперь, когда я смотрю ей в глаза, то не могу остановиться. Ее душа кружится, переливчато-белая, и я теряю себя в ней. Она наклоняется, чтобы поцеловать меня. Когда наши губы встречаются, прилив ее искрометной силы пронзает меня, поглощает меня. Наши души сливаются, пока мы не становимся едины.

Фрэнни