Последний опыт

Бродя среди благоухающих цветов, она увидела, как Сурама отбирал животных для опытов. Она хотела бы реже встречаться с ним, ибо при одном его виде ее всегда охватывала дрожь, но именно этот страх обострял ее слух и зрение, когда дело касалось Сурамы. Во дворе он всегда ходил с непокрытой головой, и полное отсутствие волос на черепе жутко усиливало его сходство со скелетом. Она услышала легкий смешок, когда он взял из клетки маленькую обезьянку и понес в клинику, с такою силой впившись длинными костлявыми пальцами в пушистые бока, что она заверещала от испуга и боли. От этого зрелища Джорджине стало дурно, и на том ее прогулка закончилась. Все ее существо протестовало против того неодолимого влияния на ее брата, которое приобрел этот человек, и она с горечью подумала о том, что теперь не могла бы с уверенностью сказать, кто из них был слугой, а кто — господином.

Наступил вечер, а Кларендон все не возвращался, и Джорджина заключила, что он поглощен одним из самых долгих своих опытов, а значит, полностью потерял контроль над временем. Ей очень не хотелось ложиться спать, не поговорив с ним о его неожиданном выздоровлении, но в конце концов, чувствуя, что дожидаться бесполезно, она написала бодрую записку, положила ее на стол в библиотеке, а затем решительно отправилась к себе.

Она еще не совсем заснула, когда услышала, как открылась и закрылась входная дверь. Значит, опыт все же длился не всю ночь! Решив убедиться, что брат поел перед сном, она встала, накинула одежду и спустилась к библиотеке, остановившись, лишь когда услышала голоса из-за приоткрытой двери. Разговаривали Кларендон и Сурама, и она ждала, когда слуга уйдет.

Однако Сурама вовсе не собирался уходить; напряженный тон и содержание разговора показывали, что он обещает быть долгим. Хотя Джорджина не собиралась слушать, она невольно улавливала то одну, то другую фразу и вскоре разобрала некий зловещий подтекст, который, будучи не до конца понятен ей, сильно испугал ее. Голос брата, резкий и нервный, с тревожной настойчивостью приковывал ее внимание.

— Во всяком случае, — говорил он, — нам не хватит животных на следующий день, а ты знаешь, как трудно достать приличную партию по первому требованию. Глупо тратить так много сил на всякую ерунду, когда можно получить человеческие экземпляры, приложив немного дополнительных усилий.

От возможного смысла этих слов Джорджине стало плохо, и она ухватилась за вешалку в холле, чтобы удержаться на ногах. Сурама отвечал тем низким загробным голосом, в котором, казалось, отражалось зло тысяч веков и тысяч планет.

— Спокойней, спокойней! Что за ребяческая спешка и нетерпение! Ты все сваливаешь в одну кучу! Если бы ты жил так, как я, когда целая жизнь кажется одним часом, ты бы не волновался из-за одного лишнего дня, недели или месяца! Ты действуешь слишком быстро. Животных в клетках хватит на целую неделю, если только ты будешь двигаться разумными темпами. Ты мог бы даже начать с более старого материала, если бы только был уверен, что не переусердствуешь.

— Не приставай ко мне со своим деланым благоразумием! — Грубо и резко прозвучал ответ. — У меня свои методы. Я не хочу использовать наш материал, если без этого можно обойтись, потому что предпочитаю их такими, какие они есть. Во всяком случае тебе бы лучше быть с ними поосторожнее — ты же знаешь, что у этих хитрых собак есть ножи.

Раздался низкий смех Сурамы.

— Об этом не беспокойся. Эти твари едят, верно? Что ж, я могу доставить тебе одного, когда понадобится. Но не торопись — мальчишка умер, и их осталось только восемь, а теперь, когда ты потерял Сан-Квентин, будет трудно достать новых. Я бы посоветовал тебе начать с Тсанпо, он тебе меньше всех полезен, и…

Но это было все, что услышала Джорджина. Пронзенная жутким страхом от мыслей, на которые наводил этот разговор, она чуть не упала на пол там, где стояла, и лишь с трудом сумела взобраться по лестнице и дотащиться до своей комнаты. Что замышляет это зловредное чудовище Сурама? Во что он втягивает ее брата? Что за ужасные события скрываются за этими загадочными фразами? В ее голове кружились мрачные и угрожающие видения, и она бросилась на кровать, уже не надеясь заснуть. Одна и та же мысль с жестокой отчетливостью выделялась на фоне остальных, и она чуть не вскрикнула, когда эта мысль с новой силой вспыхнула у нее в мозгу. Затем, наконец, вмешалась природа, которая, против ожидания, на этот раз оказалась более милосердной. Закрыв глаза и погрузившись в глубокое забытье, она не просыпалась до самого утра. Ни один новый кошмар не добавился к тому, что был вызван подслушанным разговором.