Последний орк

— Эрброу, — шепотом произнес он, — существует потайной ход! Под водой, со стороны южной стены. Орки плывут под водой, проникают в лаз и оттуда попадают в малый колодец, что в нижней части города. Не тот, из которого мы берем воду, — другой, с застоялой водой, где мы ловим лягушек! Этот ход сделали, чтобы можно было покинуть город во время осады, и потом память о нем стерлась… Мы и не догадывались, что он существует, но орки знали о нем!

Все с большим возбуждением, а точнее говоря, с ужасом Джастрин объяснил Эрброу, что, когда город был в руках орков, Ардуин смог освободить его благодаря тому, что принцесса Джада знала о потайном ходе. Наверняка и орки отлично помнили эту историю. У них тоже, наверное, была какая-то книга, пергамент или просто давняя традиция передавать истории из уст в уста: кто-то рассказывает одному, тот передает другому — и так далее, из поколения в поколение. Орки сохранили в памяти свои военные стратегии, тогда как люди давно позабыли их, и лишь сейчас, благодаря даме Авроре, которая была так любезна, что нашла для Джастрина что-то еще никем не прочитанное, открылось существование потайного хода.

Эрброу с трудом понимала все эти выражения, но ухватила суть: когда орки приходили украсть ее, они проникли в город так, что их никто не смог увидеть. А это значило, что, сколько бы стражники ни охраняли городские стены, сколько бы ни смотрели на реку, орки все равно могли появиться здесь в любое мгновение.

Джастрин поднялся и решительно взял ее за руку.

— Пойдем, — испуганно, но твердо сказал он, — мы должны найти твою мать и рассказать ей о моем открытии. Она защитит тебя. В этот раз я тебя не оставлю. В этот раз я буду сражаться за твою жизнь, как сражалась твоя мама за меня и за других. Пришло время героев! — прошептал он дрожащим голосом.

Эрброу кивнула и вдруг почувствовала страшный холод. Она увидела ужас в глазах Джастрина и поняла, что они слишком долго ждали. Перед ними стоял огромный орк, с которого ручьями текла вода. За ним шли другие. В этот раз с ней не было ни Ангкееля, ни волчонка. Она была совсем одна. Огромный орк схватил ее. Эрброу почувствовала тиски его рук и закрыла глаза, чтобы не видеть его. Ненависть его была так велика, что ей казалось, будто она упала в ледяную воду.

Тут раздался звон колокола: два удара, потом еще четыре, потом крик Джастрина. Он сумел подать сигнал: орки в городе, они схватили ребенка. Все еще не открывая глаз, Эрброу увидела дракона с замысловатым узором зеленой чешуи и своего папу, обнявшего Джастрина. Девочка поняла, что Джастрина убили: орки рассердились на него за то, что он зазвонил в колокол. Ненависть орка причиняла ей боль, почти так же, как его злая рука, железной хваткой сжавшая ей грудь и живот. Эрброу тоже решила умереть: остановить свое сердце и ничего больше не чувствовать. Она тоже улетела бы с папой и Джастрином на теплой и сильной спине дракона. Папа показал бы ей, чт онаходится по ту сторону ветра, взял бы с собой считать звезды, отнес бы туда, где не существует ни боли, ни страха. Она вспомнила, как ему было больно, когда стальная палочка вонзилась в его тело, но он не желал избежать этой боли, хоть и мог. Эрброу поняла, что останавливать собственное сердце было немного нехорошо, почти так же, как ковырять пальцем в носу. Этого нельзя делать, и все. И она тоже не должна делать это. Джастрин умер из-за того, что зазвонил в колокол, желая спасти ее жизнь. Что бы ни случилось, она не остановит свое сердце.

Эрброу чувствовала, как ее тащат по какому-то холодному тесному проходу, которому не было конца, потом почувствовала другой холод — не ненависти, а ледяной воды. Они были в реке. Эрброу представила, что она — рыбка, и вода не попала туда, где было ее дыхание. Потом ее забросили на коня, и тот понесся вскачь, болтая ее из стороны в сторону, но вскоре и это закончилось.

Железная хватка, сжимавшая ее живот, вдруг исчезла, и Эрброу полетела вниз. Она почувствовала головокружение оттого, что ее ничто больше не удерживает, и каждое мгновение ждала, что ее тело вот-вот ударится о землю, но этого не произошло. Другая рука подхватила ее, рука, на которой не хватало пальцев, но совсем не злая.

— Эй, капитан, — заорал чей-то голос, — девочка у меня, и одним орком меньше!

Ее опять кто-то перехватил.

— Лучше возьми ее ты, а я вернусь к городу. Они-то думают, что девчонка у меня, — я уведу их за собой, — еще раз проорал тот же голос.

Потом послышался другой голос, спокойный, голос того человека, который подарил ей волчонка:

— Не бойся, малышка, ты со мной. Теперь ничего не бойся. Вот увидишь, мы как-нибудь отсюда выберемся.

Наконец-то Эрброу решилась открыть глаза. Она была на руках у бывшего хозяина волчонка, и это ей понравилось: она узнала запах этого человека и приятное тепло его рук. Она промокла до нитки в холодной воде. Ей было хорошо на руках у бывшего хозяина волчонка. Тут Эрброу заметила, что их окружали вооруженные до зубов орки, и, что самое ужасное, вооруженные луками.