Последний осколок (СИ)

— Я не смог смотреть, как ты убиваешь себя, так же, как и не смог пронзить твое полубезумное сердце стилетом. Я слабак! Теперь ты довольна! Я не вмешивался в твою жизнь, терпел все твои выходки и решения, следовал за тобой повсюду, но одно я никогда не смогу сделать! Позволить тебе умереть… — голос сорвался к концу, и последние слова были еле различимы.

— Ты… злишься? — слова сами сорвались с губ.

— Да, орки подери! Я злюсь! Я злюсь, что ты та слабость, которую я не могу преодолеть и никогда не смогу. Ты! Ты то, что лишает меня воли, и я ненавижу себя за это! Но…

Все это время он избегал моего взгляда, но сейчас приподнял мой подбородок и сам поймал меня в плен своих нереально синих глаз.

— Но… Alle nim meletha dae[12].

Я пораженно замерла, боясь пошевелиться. Он не должен был этого говорить, просто не должен! У него жена, ребенок, даже внук! Он не имеет права говорить такое. Ты не сможешь дать мне то, что я ищу. Я буду лишь бледной тенью жены. Любимая без прав и привилегий. Я не соглашусь на это никогда! Ты же знаешь это, любимый. Зачем же тогда рвать и без того хрупкую грань? Пока она была, мы могли претвориться, что все игра, безумие, обман, но не сейчас. Зачем ты все поставил на кон?

Я не могла сказать всего этого, но этого и не понадобилось. Он все понял по взгляду, он изначально знал, что это тупик. Широ сделал свой последний ход, обреченный на поражение. Поражение для обоих.

Эльф наклонился к моему уху, и я услышала мольбу в его словах.

— Не смотри на меня, будто я разрушил твою жизнь. Я так старался ее сохранить, — он потерся слегка грубоватой щекой о мою, как котенок просящий о ласке. Каждый раз, когда его губы случайно касались нежного бархата за ухом, меня пробивала молния. Все так невинно, и так чувственно!

Лишившись возможности коснуться мягких губ своими, мы научились передавать страсть лишь дуновением дыхания и легкими касаниями. И они в тысячи раз горячее простых поцелуев! Так зачем же нам они!

Не медля больше ни вана[13], я притянула свою позднюю осень ближе, позволяя продолжить начатое. Боги! Как давно я мечтала зарыться руками в золото его волос, как сильно жаждала коснуться обнаженной груди, приникнуть к ней и слушать надрывное биение мощного сердца, что наконец-таки стало моим.

— Еще одно движение твоей руки на моем животе и из этой комнаты ты не выйдешь до завтрашнего вечер-р-р-ра, — пряча возбуждение за рыком, предупредил Широ.

— Если ты продолжишь так рычать, то меня отсюда вся армия Владыки не выгонит, — томно протянула вконец потерявшая голову я и прикусила такое аппетитное эльфийское ушко. Наградой мне было утробное рычание и вибрирующие губы в ложбинке моей груди. Все! Мир потерял свою значимость. Теперь есть только он и я, а все остальные пусть идут к тьме! Мы слишком долго ждали, потерявшись во времени и пространстве.

Широ подхватил меня под колени, тем самым открывая для себя больше пикантных вещей для изучения. Одежда летела вниз, нещадно затаптываемая эльфийскими сапогами моего солнечного таара. Острые клычки покусывали нежную кожу и тут же зализывали ссадины, будто извиняясь. В какой момент я оказалась сидящей на кровати в разодранных штанах с голодным хищником между моих коленей, я не помню, но сопротивляться даже мысли не возникло. Властным движением я потянула свое счастье за перевязь на брюках, сокращая расстояние между нами до соприкосновения. Мне не противились, скорее, наслаждались, что столь желанны.

В моментальном порыве я уже тянулась к влажным губам своего мужчины, как резко отшатнулась всего в таре от тонкой алой кожи.

— Прости, — выдохнула я.

Он не пошевелился. И тут я осознала, он разочарован, что я не довела начатое до конца. Широ не противился, наоборот, эльф приоткрыл губы, готовый встретить мои.

— Не смей так больше делать, — простонала и тут же опустила взгляд в пол.

— Я готов был к этому и так же жаждал поцелуя, как и ты. Теперь уже не важно, ты моя! Это уже никому не изменить. Так почему и мне не быть твоим? — он лукаво улыбнулся и опустил свою ладонь ниже поясницы, утягивая остатки моего одеяния вниз.

— А-ах!

— Теперь держись, малышка. Я слишком долго ждал, чтоб отпустить тебя из своих объятий в ближайшее столетие, — и меня опрокинули на кровать, лишая последних остатков тряпья и освобождаясь от оного.

Дальше было помутнение рассудка. Нежные поцелуи под коленкой и неистовые выше. Крепкие мышцы, сокращающиеся при любом прикосновении и плавно скользящие под кожей в такт движениям своего хозяина. Карамельная кожа, что была слаще меда. Загрубевшие от рукояти стилетов ладони, чье несовершенство дарило лишь удовольствие. Запах предгрозового воздуха и затягивающие в свои глубины высшей пробы сапфиры. Блаженство и безмерное счастье окутало нас. Любовь.

***

Кайя из рода Гарцующих в глубине