Последний паладин

Никотин подполз к дороге, которая вела на «Оборону», в сторону воинской части. Минуту он осматривался, а затем, в два прыжка перемахнул на другую сторону дороги и снова затаился. Движения на башне не было. Зато, оно было в остове машины, стоящей на перекрёстке улиц «Елизаветинской» и «Мариинской». Никотин уже прицелился, чтобы снять сидевшего в ней «пассажира», но опустил СВУ подумав: «На башне может сидеть второй. Выстрелю — спалюсь. Лучше взять его тепленьким. И расспросить, что — к чему. По ходу, это — „хомяк“».

Сидевший на заднем сидении «пассажир», действительно был «хомяком». Он, даже не заметил, как Никотин подкрался к нему на расстояние прыжка. Снайпер снял свою винтовку с плеча и положил ее прямо на землю.

И он уже начал подниматься в прыжке, зажав в правой руке нож, как вдруг, его левая нога подкосилась. Никотин попытался встать, но страшный удар в плечо пригвоздил его к земле…

* * *

И Никотин им воспользовался. Или, хотя бы, попытался. Другое дело, что у него ни чего не получилось. Не дал ему Китяж прыгнуть. Прострелил ногу, а когда тот попытался встать, саданул ему в плечо. Так, для профилактики. И, чтобы уже, наверняка, сказал в рацию:

— Здесь Китяж. Дон, внимание. Не стрелять. Просто, возьми на прицел.

— Ш-ш. Кого? Где? — Дон даже не услышал, как снайпер за его спиной рухнул на землю.

— Сзади. Просто выйди из машины и держи его на мушке, — небрежно ответил Тяжин и подошел к Теме. И, едва он к нему подошел, как внизу раздался стон и громкий, грозный голос Новикова:

— На живот, сука! Руки за голову… За голову, я сказал, тварь!

— Дон! — крикнул Китяж, — А ну, прекратить! Не дави на парня. Ему, и так, сегодня не сладко придется, — и повернувшись к Артему, присел перед ним на корточки и спросил, — Ну как ты, дружище?

Тема сидел на станине, обхватив голову руками и смотрел в никуда. Взгляд его был пустым и холодным и на слова Китяжа он не отреагировал. Тогда Тяжин достал из-под кителя флягу, открутил крышку и, сделав большой глоток, протянул ее Артему:

— Давай, Архангел. С почином тебя.

Тема вздрогнул и посмотрел на Китяжа. Прямо в глаза.

— Сколько их на тебе?

— Кого? — Кирилл сделал вид, что не понял вопроса.

— Людей, — пояснил Тема, — Скольких людей ты убил? А?

— Так, Тема, — Тяжин понял, что с Архангелом не стоит цацкаться, — объясняю последний раз. МЫ НЕ У-БИ-ВА-ЕМ ЛЮ-ДЕЙ, — эту фразу он произнес громко и по слогам, — Мы уничтожаем врагов. Понял? Я, когда-то, присягу давал. Что буду защищать свой народ, по мере сил, — и встав, Кирилл направился к лестнице. И тут. Он вспомнил, что говорил, что-то похожее, барыге на шлюзе. А ещё, он вспомнил, какой эффект тогда произвели эти слова. По этому, развернувшись к Теме, уже на лестнице, пафосно добавил, — А сил, у меня — НЕМЕРЯННО!

* * *

Тяжин начал расстегивать кобуру, когда понял, что Никотин его видит. Быстрым шагом он подошел к снайперу и, отпихнув охранявшего его Дона, резко сказал:

— как нарушившего свою торжественную клятву, по законам военного времени, ты приговариваешься к исключительной мере наказания — расстрелу, — и, достав АПБ, и дослав патрон в патронник, приложил холодный глушитель к голове раненого стрелка, — Приговор привести в исполнение немедленно!

Но… Действия Кирилла не вызвали ни какой реакции со стороны снайпера. Приговоренный, только закрыл глаза. Он был готов принять свою смерть достойно. Он ждал ее.

Поняв это, Кирилл решил применить другую тактику:

— Но, у тебя есть шанс, умереть быстро, предварительно рассказав мне о графике смены постов на «завале», пароли, радиочастоты и другую. оперативную информацию, — Китяж убрал пистолет от головы снайпера, — или умирать долго и больно, если ты…

— Пошел ты! — сквозь зубы рыкнул Никотин.

— Ответ не верный, — Тяжин выстрелил снайперу прямо в икряную мышцу. Штанина брызнула кровью и Никотин, стиснув зубы, взвыл. Но очень быстро он справился с этой болью и снова ответил:

— Пошел ты…

Китяж выстрелил в ту же ногу, только по выше, в ляшку. А два выстрела в однк ногу, это, уже, ОЧЕНЬ БОЛЬНО. Приговоренный к смерти стрелок взвыл почти фальцетом, но рта не раскрыл. Лишь слеза, покатившаяся по его щеке, говорила о том, что ему боль он терпит лютую. Но и с этой болью он, тоже справился. Хотя и понимал, что третьего выстрела, он не выдержит.

Понимал это и Китяж. Поэтому присел перед Никотином на корточки и, направив ему пистолет в глаз, тихо сказал:

— Пойми меня правильно, Никотин, — услышав свой позывной, снайпер поменялся в лице, — Я знаю, что ты можешь терпеть боль. Я сам такой. Научен. А ещё я знаю, — Кирилл, снова прислонил пистолет к переносице стрелка, — что в магазине ещё семнадцать патронов. И Я буду стрелять тебе в ногу, пока ты мне не расскажешь все, что меня интересует. Если ты не расскажешь мне это, то последним выстрелом, Я отстрелю тебе яйца. Затем, Я вставлю новый, полный магазин и буду мусолить твою вторую ногу.