Последний паладин

«Наконец-то! Кирилл Тяжин! КИТЯЖ!!! Теперь выяснить, что я здесь делаю и где тут курят? Это мне подскажет медсестричка.» Китяж вышел из палаты и огляделся. Налево — коридор. Темный. Направо, через две палаты, тусклым огнем ночника, светился медицинский пост. «Давай, Кирюха. Тебе туда». И пошел. Шел уверенно, но не быстро. Слабость давала о себе знать и он немного покачивался.

На посту сидела совсем молоденькая, чуть полноватая, симпотная медсестричка. Заполняя какие-то бумаги, она даже не подняла головы.

— Наталья Сергеевна, вы за снотворным? Подождите минуточку, я допишу…

— Сестричка, — Китяж широко улыбнулся, — А где тут у вас покурить можно?

Медсестра вздрогнула и перестав писать, медленно подняла глаза. А увидев Тяжина, закатила глаза и медленно сползла со стула. Она упала в обморок

* * *

В главном Военном Клиническом Госпитале имени Н.Н. Бурденко, что в Лефортово, царила сутолока и суета. Шутка ли, больной, который пролежал в коме три с половиной месяца, больной, над которым бились лучшие военные нейрохирурги страны и ничего не смогли с ним поделать, САМ ВСТАЛ!!! И, не просто встал, а заговорил и, даже, попросил покурить!!!

В палате, где лежал Тяжин, было непристойно много народу. Кандидаты, доктора, профессора и, даже, один академик. Маленький, с седой бородкой клинышком, академик говорил: «Надо проверить…» и все, тут же начинали перешептываться. Академик говорил: «Посмотрите реакцию…» и опять шепот. А так, как народу было много, этот шепот начал напоминать улей.

Мама сидела на диване и пила уже четвертую порцию карвалола, пополам с валокордином, но это не помогало. Как только она поднимала голову и видела Кирилла, который сидя на койке, с интересом наблюдал за происходящим, она снова начинала плакать. И не просто плакать. Рыдать. Её успокаивал отец, прилетевший утренним рейсом из Питера. Он обнимал ее за плечи и все время повторял:

— Ну, Наташенька… Ну, все хорошо… Я же говорил, что все будет хорошо… Ну перестань, Натуля…

А Кирилл продолжал наблюдать за тем, как «эскулапы», по одному, подходят к нему. Стучат молоточком по колену, светят фонариком в глаз и просят дотронуться пальцем до кончика носа. Наконец, после четвертого часа подобных мучений, Кирилл не выдержал. Он встал и койки и громко, чтобы услышали все, сказал:

— Мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит?

Доктора, присутствующие в палате, на миг, замолчали, а через пять секунд продолжили свой диспут так, как будто Тяжина вообще там не было. Только медсестра подошла к нему и ласково, с озорной улыбкой сказала:

— А давайте я у вас кровь из вены возьму, товарищ старший лейтенант.

— КТО??? — не понял Тяжин, — СТАРШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ?!?!?!?!? — и Кирилл услышал, как мама снова зарыдала.

От группы докторов отделился тот самый академик и взяв Кирилла, за локоть, тихо сказал:

— Да не нервничайте вы так, Кирилл Александрович. Давайте присядем, — он указал рукой на кушетку и сел. Кириллу ни чего не оставалось, как сесть рядом, — Меня зовут Василий Максимович Мухин. Я зав. кафедрой шоковой нейрохирургии. Давайте сделаем так — сейчас, я дам вам одно маленькое, простое задание, а вы постараетесь его выполнить, со всей своей ответственностью. Договорились?

— Давайте попробуем, — обреченно вздохнул Китяж.

— Ну, вот и славненько, — академик, который был похож на Деда Мороза, потер ладони в предвкушении чего то. Китяж пока не понимал чего, — Возьмите в тумбочке тетрадь, ручку и подробно и, желательно, быстро, напишите автобиографию.

— И все???

— B все, — улыбаясь, ответил Мухин, — Мало того. По итогам этого задания будет решен вопрос о вашей выписке. Или о продлении сроков диспансеризации. Ну? — он лукаво посмотрел на Китяжа, — Как вам такое предложение?

— Считай, договорились, доктор, — Кириллу очень хотелось домой, поэтому он и подвох то, заметил не сразу, — Готовьте выписку. К вечеру я хочу быть дома.

— Сначала прочтем автобиографию, друг мой, — продолжая улыбаться, доктор погрозил пальцем, встал и вернулся к коллегам.

Кирилл открыл ящик тумбочки и обнаружил в нем школьную тетрадь в клетку и два десятка ручек. Выдернув из ящика тетрадь, он начал копошиться в ручках. Наконец, одна из них ему приглянулась и он раскрыл тетрадь и начал писать.

«Я, Тяжин Кирилл Александрович, родился шестнадцатого ноября, тысяча девятьсот семьдесят седьмого года, в городе…» И тут он остановился. Кирилл задумался, в каком городе он родился. То, что в городе — факт. Но вот в каком??? Название вертелось на языке, но вспомнить его он не мог. А так же, он не мог вспомнить, номер школы, в которой учился, домашний адрес и многое другое, что обычно пишут в автобиографиях. В голове у Китяжа ревела буря и гром гремел. Он пытался вспомнить, хот что-нибудь. Но в голову, почему-то ничего не лезло.

В палате же, наоборот, стало тихо, как в склепе. Доктора внимательно следили за действиями пациента. И пациент это заметил. Заметил и, подмигнув наблюдающим, что-то быстро начиркал и закрыл тетрадь. Затем он встал и подойдя к «Деду Морозу», с улыбкой протянул ему тетрадь.