Последний паладин. Рождение (СИ)

— Золотой теленок, отведи меня туда. Срочно!

— Что? Зачем?

— ВЕДИ! — прорычал я, схватив юнца за грудки.

— Хорошо, хорошо, как скажешь.

Хоть заведение и оказалось буквально в двух шагах, мне показалось, что мы шли до него вечно. Внутри все кипело от злобы. Не знаю, кто там внутри, но я его убью, разорву, загрызу, если он вздумал навредить моим детям или жене!

Наконец мы стояли возле двери, над которой весел кованый золотой теленок. Изнутри доносилась музыка и веселые крики.

— Дальше я сам.

— Но... — попытался возразить Блуд, однако увидев мой взгляд, решил не продолжать.

Быстро зайдя внутрь, я оглянулся и, увидев стойку бармена, направился к ней.

— Чем могу Вам помочь? — поинтересовался коренастый мужичок, продолжая протирать стакан до блеска.

— Где комната пятьдесят четыре?

— Второй этаж, после лестницы налево, восьмая дверь.

Перепрыгивая по несколько ступеней за раз, я быстро поднялся наверх и, пройдя несколько шагов, уже стоял напротив двери с табличкой "Комната 54".

Не церемонясь, резко распахнул дверь и залетел в комнату. У окна стоял человек в длинной накидке, спиной ко мне. Он медленно повернулся и молча снял капюшон.

— Ты? — я растерялся, увидев перед собой Мэда. Того самого верзилу, чьих прихвостней я тогда отметелил в подворотне.

Тот стоял молча, и лишь внимательно смотрел на меня, будто пытаясь что-то разглядеть.

— Где они? ГДЕ МОЯ СЕМЬЯ! — направился я в сторону негодяя, сжимая от ярости кулаки, намереваясь выбить из него весь дух, — Если ты что-то сделал с ними, я убью тебя! КЛЯНУСЬ, Я ТЕБЯ УБЬЮ! Из-под земли достану, но тебе конец, слышишь!?

Я подошел уже в упор, но Мэд даже не пошевелился. Он все так же стоял как истукан и смотрел на меня.

— Какого черта ты молчишь? Где мои дети? Где жена? ЧТО ТЫ С НИМИ СДЕЛАЛ, ЧЕРТ ТЕБЯ ПОДЕРИ?!

Я брызгал слюной в бессильной ярости, не понимая, что происходит. А верзила вместо драки, угроз, ультиматумов, просто стоял и молчал, а на его глазах стали проступать слезы.

СЛЕЗЫ?! Серьезно? Что за хрень?

— Это...все-таки это ты, — наконец выдавил из себя Мэд.

Я полностью растерявшись от происходящего уставился на верзилу.

— Эти глаза, я...я узнаю эти глаза... — сердце в груди сжалось от осенившей мысли.

— Крупные слезы побежали по грубым щекам Мэда, а он дрожащим губами, сделав шаг мне навстречу, произнес:

— П-папа...

Что?! Не может быть! Этого не может быть!

Сердце в груди бешено заколотилось, а руки затряслись.

— Максим?

Амбал ничего не сказал, лишь кивнул головой, его тело обмякло, будто в раз кто-то вытащил поддерживающий стержень из его спины.

— Отец, ты вернулся, я знал! Я знал, что ты вернешься! — Мэд кинулся ко мне, и, схватив обеими руками, обнял так крепко, что даже дыхание перехватило, а потом разрыдался как мальчишка.

— Сынок! Мой мальчик!

Из моих глаз тоже предательски хлынули слезы. Так мы и стояли около минуты, рыдая как девчонки. Я взял себя в руки и попытался успокоить Максима.

— Тише, тише...

Тот тоже вскоре пришел в себя, и, отпустив меня, устало присел на стул, не отводя взгляда.

Я попытался мыслить трезво и найти объяснение происходящему, но как не крути...ЭТО НЕВОЗМОЖНО! Этот детина не может быть моим сыном! Да, те же мамины глаза, ее нос, но Максимке сейчас всего пять лет! А этому двадцать с лихвой.

— Докажи что это ты?

Мэд промедлил несколько секунд, а потом начал говорить:

— Эти фигурки, ты подарил их нам, когда вернулся после очередного рабочего дня. Ты всегда нам дарил что-нибудь, после того, как мы выполним определенный "квест". В тот день, заданием для меня было узнать, что мама приготовила на ужин. Спагетти и курица в сливках. Это блюдо у нее получалось лучше всего, хотя мама всегда вкусно готовила. Но это, это было мое любимое. Когда ты рассказывал нам историю, Сашка постоянно тебя перебивал, за что я был на него зол, ууххх, чертовски зол! После ужина, ты рассказал перед сном нам с братом историю про Благодара — война света — что спас королевство и основал орден паладинов. А на следующий день мы должны были идти в кино, но...

— Достаточно, — перебил я Максима. Конечно, такую информацию можно было выпытать, но то, как он ее произносил, нет, это действительно был мой сын. — Но как? Как такое возможно?

— Двадцать лет, отец! Двадцать лет тебя не было...

Меня как будто обухом ударили по голове. НЕТ-НЕТ-НЕТ! Не может быть, этого просто не может быть!

— А где Санька?

— С ним все хорошо, он жив здоров, растит трех сыновей, — поспешил успокоить меня Максимка и, улыбнувшись, добавил, — так что ты уже дедушка.

— А мама? Что с мамой?

Мэд тут же стал мрачнее течи и опустил глаза, впервые за все время.

Дыхание перехватило, а внутри невидимая пружина сжалась до предела.

— Не молчи, сынок! Что с мамой?

— Её... её больше нет...она умерла...

Эти слова прозвучали как приговор. Внутренняя пружина оборвалась, а вместе с ней и еще что-то, глубоко внутри. Опустошающее чувство потери, мучавшее меня с самого пробуждения, снова вернулось и принялось кромсать душу на части. Только теперь я явственно представлял, что потерял, не успев обрести вновь.