Последний перевал

— Нет, Филипп, это будет не то, — ответил Ермаков. — Я все продумал. Запутается он сослепу в моих наградах. Я надумал сделать по-другому. Мой будущий тестенек Степан Игнатьевич Жигуров в гражданскую войну получил вот такой же орден — Красного Знамени. Гордится им — пуще некуда! Носит на красном банте, чтобы дальше было видно. Так вот я так надумал: явлюсь перед его светлыми очами с такой же высокой наградой, и пусть знает наших, черт возьми! Пусть полюбуется да подумает, бегляк или не бегляк Ванька Ермаков. Далеко или близко падает яблоко от яблони!

Ермаков сказал это с горьким душевным надрывом, и Филипп невольно почувствовал, что непутевый отец омрачил его другу не только пору детства, но и самое светлое человеческое чувство — первую любовь.

IV

Первая любовь у Ванюшки Ермакова начиналась трудно. В невесты ему нарекли Любу Жигурову еще в тот далекий год, когда он сделал лишь первые шаги от зыбки к столу. Партизанский отряд Степана Жигурова стоял тогда в тайге у самой Шилки, неподалеку от высокого бугра, который ныне прозывается Жигуровским. Узнав о рождении дочки, Степан прискакал потемну в Ольховку. С ним приехал за овсом и отрядный коновод Епифан. Выпили они за роженицу самогону, а потом Епиха предложил второй тост:

— Давай, Степан, выпьем за новорожденную невесту моему Ваньке. Ох, и орел растет у меня! За год едва перевалило, а он уж бодаться научился.

Степан выпил стакан первача, закусил луком и сказал:

— Ежели твой Ванька научится «бодать» мировую контру — станет лихим кавалеристом, — мне другого зятя и не надо.

Босоногий веснушчатый Ванька рос отменным задирой и никогда не водился с девчонками, считая их плаксами. В начальной школе он учился с Любой в одном классе, но ни дня не сидел с ней за одной партой. Она всегда на первой, а он на последней, где-нибудь в углу, на «Камчатке»: там можно пошалить и даже поиграть в красных и белых. Из школы возвращались они разными дорогами. Но стоило кому-либо из мальчишек обидеть Любу, как на обидчика коршуном налетал конопатый Ванька и награждал его крепкими, оплеухами.

Поучиться вместе с Любой в ШКМ Ванюшке не довелось, и он вынужден был вечерами слоняться около школы да высматривать, как директорский сынок Женька разыгрывает с Любкой разные спектакли. Во время одной из репетиций он увидел в окно, как купеческий приказчик — Женька присватывался к купеческой дочке — Любке. Даже целоваться к ней полез. Ванька не выдержал — стукнул кулаком по раме и, можно сказать, сорвал репетицию.

Но стучи не стучи — кулаком делу не поможешь. Любка уплывала от него, как гальян из камышей на быстрину. Какая она ему пара?

По воскресеньям Ванька каждый вечер видел Любку в кино. Денег у него на билет, конечно, не было, но он приспособился смотреть через окно. Встанет вместе с безденежными ребятишками под окном и глядит бесплатно то на экран, то на Любку. Одно было опасно: как бы не увидели его девчонки. Не хотелось ему признаваться, что у него дырявые карманы.

Как-то осенью пришел Ванюшка смотреть кино про Чапаева, но тут его ждала неудача: окно в зале было закрыто занавеской. Хотел идти домой, но вдруг услышал голос киномеханика, который подыскивал подходящих ребятишек крутить динамо-машину. Условия вполне подходящие: одну часть открути, а остальные смотри себе как настоящий зритель. Да и когда крутишь, можно увидеть кое-что хотя бы искоса. Отдал он киномеханику фуражку в заклад и прошел в зал крутить машину. Все было бы хорошо, но тут, как на грех, в конце первой части в зале вспыхнул яркий свет и его увидел глазастый Женька. Увидел и подтолкнул под руку Любку; они оба помахали ему руками. Ванька вытер рукавом вспотевший лоб, сквозь стиснутые зубы процедил: «Ты у меня получишь». Обидно было ему, что вот приходится крутить эту проклятую машину, а Женька в это время любезничает с Любой.

После сеанса он поспешил поскорее получить отданную в заклад фуражку и бросился к выходу. Женьку с Любкой догнал у жигуровского дома, с ходу налетел на соперника и, показав кулак, предупредил его: если тот еще хоть раз подойдет к Любке, переломает ему ноги. При этом ввернул такое словцо, что Любка даже взвизгнула и убежала домой, назвав его хулиганом.

Ванюшка с завистью глядел на школьников и никак не мог придумать, куда ему деваться. Гонять по деревни собак было уже совестно. Что же делать? Решил заняться охотой да рыбалкой. Взял как-то в воскресный день отцовскую берданку и отправился на шилкинские заводи. На закате солнца заплыл на лодке в камыши, сделал скрадок и стал ждать у плеса утиного перелета.

Хороши плесы вдоль Шилки на вечерней зорьке — одно загляденье! Вода светлая, как зеркало. Окрасит ее вечерняя заря в малиновый цвет, и она сверкает, переливаясь, как будто из нее само солнце проглядывает. Трепыхнется где-нибудь гальян нечаянно, пустит над водой маленький кружок, и опять все спокойно.