Последний первый поцелуй

— Говорит, у тебя много несданных работ и пропущенных занятий. — Мама молчит и неожиданно спрашивает: — Это из-за того мальчика? — Родительница кивает в сторону картин со Славой. — Ты его рисуешь день и ночь, будто с ума сходишь. Но я все равно не понимаю — как он может повлиять на тебя, если ты теперь практически постоянно дома сидишь в своей комнате. Я будто снова отдаляюсь от тебя.

«Сплю я, мам», — хочется выдать ей истину, но вместо этого обнимаю крепко-крепко и целую в щеку:

— Он не виноват. Наверно, староста завидует, вот и вякает чушь.

— Юна, ты знаешь, я очень переживаю. Так боялась, что потеряла тебя один раз, второго раза я уже не переживу, понимаешь? — в ее глазах заблестели слезы.

— Ты не переживай, мам, никуда я не денусь, — крепко сжимаю ее ладонь. А Слава прав: пора пересмотреть себя. — Та авария… те страхи… Все позади. Клянусь, все отлично. Я уже получила направление от Эрика Михайловича на практику в его клинику.

— Хорошо, Юна. Я люблю тебя, — чувствую на щеках мамин поцелуй. — Не покидай меня, договорились?

— Обещаю, мам. Все будет круто.

Круто реально было, когда я решила разобраться со старостой-ябедой. После нашей беседы паренек постарался на славу, что мне практически без труда удалось сдать все зачеты и экзамены и получить допуск на практику.

Сегодня я на ночном дежурстве в клинике Эрика Михайловича. Неимоверно тянет спать, но я, все еще трезвая на голову и не желающая разочаровывать маму, стойко терплю и брожу по коридорам, чтобы отогнать сон.

— Славка, вот бы к тебе сейчас… — ною как последний призрак, понимая, что готова просто сесть на холодный кафель и откинуть копыта.

Внезапно взгляд натыкается на табличку: Дамир Солнечный.

— Вот это имечко! — с восторгом подбегаю к двери и читаю историю болезни пациента палаты. Однако с каждой новой подробностью мой настрой падает все ниже и ниже.

«Диагноз: Глубокая кома».

Перехватывает дыхание от жалости к незнакомцу со странным именем. Человек в коме находится в бессознательном состоянии, он не реагирует на голос, другие звуки и вообще все, что происходит вокруг него. Организм при этом все еще жив и функционирует, но мозг находится на самой последней ступени бдительности.

Внезапно захотелось взглянуть на него и узнать, за что человека могла так наказать судьба.

Медленно раскрываю дверь и захожу в абсолютно темную комнату. Подхожу к окну и раздвигаю шторы. Мягкий свет от уличных фонарей пробивается сквозь окно и освещает лицо пациента. Прижимаю ладонь ко рту, чтобы не закричать.

— Слава! — все-таки не удается сдержать шепот.

Подхожу к нему и не узнаю близкого человека. Те же черты лица, серьга в ухе, шрам у брови, взъерошенные волосы. Вроде это и есть мой Слава, но какой-то чужой и… безжизненный. Пугает неестественная бледность, впалые щеки и полное безразличие.

От страха ноги подкосились, и я чуть не упала. Пячусь к двери и, нашарив ручку, выскальзываю в коридор. Прижимаюсь спиной к стене и пытаюсь не зарыдать.

Той ночью я не сомкнула глаз. Мне просто было страшно. Причем это новый страх. Боязнь скорости и экстрима мы со Славой уже преодолели, причем не только во сне, но и в реальной жизни.

Теперь я боюсь за Славика и наше будущее.

Миас, какой же я была глупой. Неужели думала, что у наших отношений будет какой-то финал. Мы даже никогда не задумывались, где на самом деле пребывает Слава, и просто наслаждались совместно проведенным временем. Какие же мы глупцы.

Теперь сижу в кабинете Эрика Михайловича в ожидании ответов. Ученый достает толстенную папку личного дела пациента и кладет передо мной. Не шевелюсь. Просто боюсь притронуться к бумагам.

— Дамир лежит в нашей клинике уже более года. Он попал сюда в результате аварии, получив черепно-мозговую травму.

— У него есть шансы? — еле удается задать вопрос. Ощущение, что по голове бьют молотком, но это всего лишь пульсация вены.

— Никаких.

— Ни малейших?

— Уже с самого начала. — Эрик Михайлович с сожалением качает головой. — Лишь в ближайшее время его мозг стал проявлять большую активность, но этого недостаточно.

— У него есть родные, близкие?

— Осталась мама.

— Дайте мне ее адрес, пожалуйста.

— Ты уверена?

— Эрик Михайлович, — сглатываю ком в горле, — вы же знаете, насколько я серьезно настроена.

Мужчина передает мне клочок бумаги с адресом. Беру его трясущимися руками.

— Спасибо.

— Удачи, Юна.

— Удача всегда актуальна.

Мать Славика проживала на окраине города в однокомнатной квартирке. Женщина не сразу мне открыла, но когда услышала, что я знакомая сына, поспешно впустила.

— Дамир закончил школу с золотой медалью и технический университет с красным дипломом, — пенсионерка с гордостью указывает на шкаф с многочисленными грамотами и наградами. — Мастер на все руки. Его пригласили принять участие в каком-то государственном проекте, да не успел…

— А что с ним случилось? — дыхание сбивается.

— Авария, доченька, — глаза женщины стекленеют. — Говорила всегда ему, что небезопасно ездить на этих мотоциклах. Причем до сих пор загадка, как это вообще случилось. Никаких свидетелей…