Последний платеж

— Многие ошибки зрения происходят от ошибок логики… Логика же учит нас, что белое не может быть одновременно и черным, а также один и тот же человек не может быть одновременно в двух противоположных точках земной поверхности…

Эта не такая уж новая идея прозвучала, видимо, впечатляюще и убедительно для молодого студента, тем более наличием знакомых по науке терминов и он совсем уже виновато заулыбался:

— Признаться я и в самом деле принял вас за других… — пробормотал он, тряся руку Эдмона и поспешил приложиться к ручке графини.

Успокоенный господин Гуренин ободряюще похлопал племянника по плечу:

— Приучайся, Жан, быть светским человеком. Я бы на твоем месте поехал учиться уму-разуму, да заодно и хорошим манерам не в солдафонский Берлин, а в царство изысканности и благородства — блистательный Париж. Сколько уже веков этот город обучает весь мир изяществу поведения и логичности мышления. Туманные идеи Канта не могут сравниться с ясностью Гольбаха и Монтена, с конкретным гуманизмом Ламерри и Дидро!.. Эх, — с веселым благодушным вздохом добавил он, — не прочь бы и я пройти какой-нибудь из факультетов Сорбонны, великого парижского кладезя знаний… Да, увы, не пустят старика…

Напряженность полностью разрядилась. Гуренин-старший осведомился у младшего легко ли он получил в Петербурге билет на пароход и, получив утвердительный ответ, бурно потащил графа и Гайде к окошку кассы.

Но и в уме, и в сердце Эдмона под маской внешнего его спокойствия все так и кипело! Судьба свела его с тем, кто нанес ему величайшее из всех мыслимых оскорблений, и пусть оскорбление это предназначалось другому — все же именно его лицо, лицо Эдмона Дантеса, графа Монте-Кристо подверглось постыдному удару от руки этого полусмешного юнца. Это можно было, конечно, сравнить с ошибочно пущенным во время детской уличной игры комком грязи, или выплеснутым из окна ведром помоев, но сравнение еще не есть равенство понятий. Пощечина, полученная Эдмоном Дантесом вместо Жоржа-Шарля Дантеса не должна была остаться несмытой. Чем угодно и как угодно — водой ли, кровью ли, или, наконец, всемирным оповещением, что пощечина, адресованная другому Дантесу, который вполне ее заслужил, — все же дошла по назначению. Клеймом Каина — вот чем она должна была дойти до Жоржа Дантеса де Геккерена!

При содействии господина Гуренина удалось получить на гамбургский пароход отдельную, высшего класса каюту, стоимости столь высокой, что мало кто мог позволить себе такую роскошь. Выяснилось, что молодой племянник-студент смог при вероятной своей обеспеченности приобрести место лишь в шестиместной мужской кают-компании. Он был весьма доволен и этим.

Прощаясь с пришедшими ему по душе французскими гостями, Гуренин-старший на глазах у племянника горячо обнял и прижал Эдмона к сердцу, несколько раз поцеловал руку Гайде и долго-долго махал с причала белым платком.

Видя все это, молодой «медведь» Жан все более растерянно молчал, конфузливо пряча глаза от неожиданных и невольных своих попутчиков. Вдруг, наконец, как бы решившись, выждал, когда они возвращались в свою каюту, он подошел к ним своей тяжелой медвежьей поступью.

Его французский говор, впрочем, оказался вполне приличным, как и подобало представителю одной из виднейших дворянских семей. Почти умоляющим голосом он начал просить прощения за происшедшее в московском трактире:

— Это было явное и чистейшее недоразумение! — несколько раз повторил он. — Ваш компаньон по столу так шумно называл вас Дантесом и даже Жоржем, как мне казалось…

Эдмон чуть принужденно улыбнулся.

— Он просто объяснил мне название ресторана «Егор», что по-французски равнозначно «Жорж». Трактир «Жорж» в самом деле довольно громкое название.

Эдмон был не против того, чтобы молодой «медведь» (хотя он и оказался весьма симпатичным собеседником-спутником и явно неповинным в происшествии) все же подольше и побольше помучился ощущением своего «подвига». Пусть извлечет хоть какой-нибудь урок из этой почти трагической истории!

Примирение, впрочем, состоялось полностью. Жан был так же очарован четой Монте-Кристо, как и его достопочтенный дядя.

Эдмон сказал неожиданному попутчику:

— Я очень рад и даже благодарен вам, месье Жан, что вы не углубились ни в какие подробности о нашей московской встрече при разговоре с вашим дядюшкой. И весьма надеюсь, что вы не будете вспоминать об этом неприятном, досадном недоразумении и в будущем при каких бы то ни было обстоятельствах.

Месье Жан с готовностью закивал:

— О, разумеется, разумеется, дорогой граф! Я вполне понимаю, что такого рода прискорбное происшествие не должно запечатлеваться ни в мемуарах, ни в памяти его невольных участников. Со своей стороны надеюсь, что и свидетели этого мрачного инцидента постарались забыть о нем возможно скорее.