Последний побег

«Спорт и труд — рядом идут!» — так было написано кровью — на белом, как спрессованный снег, плакате под горящим фонарем в оплетке на торцовой стене черного сруба спортивной базы летающих лыжников. Там, где в трех метрах слева начинались старое Егошихинское кладбище и пологий глиняный спуск в глубину лога, идущий параллельно водам священного Стикса. Об этом Игорь подумал, сидя на 29-й ступеньке бетонной лестницы, под самым высоким из пяти стоявших здесь трамплинов, выгнувших свои спины так же, как спортсмены в прыжке. Когда он возвращался домой в ранней зимней мгле, взлетающие лыжники с торжествующим шорохом проносились над его головой по тонкому дощатому настилу, и падали грудью в прожекторную пропасть света, с игрушечным хлопком приземляясь на жесткий скат внизу, на уровне егошихинских могил. А один, рассказывали — и в прямом смысле, один раз — когда разбился на спуске, на снегу, на финише, насмерть. Об этом вспомнил он, сидя на 29-й ступеньке, а потом встал и поднялся до конца, поднялся из мрака неработающих прожекторов и посмотрел в сторону Народовольческой: ртутным столбиком, колонной огней горел его дом на другой стороне, на самом последнем краю…

Справа остались черные мраморные колонны дворца имени вождя мирового пролетариата. «Пистолетная» женщина ждала возлюбленного на боевом посту. А говорят, что еще есть «настольные» — с которыми встречаются на рабочем месте в отделе. Потом он долго шел по железнодорожным шпалам и, когда затих грохот очередной электрички, услышал собачий лай — ну, он сразу догадался, что это была овчарка, а не охранница. Игорь свернул за угол забора и увидел страшную караульную будку — избушку на курьих ножках: повернись задом, а потом передом.

Самое безлюдное место заводской территории, вроде Луны. Игорь махом поднялся на крыльцо и открыл дверь — на вахте никого не было. Он прошел к внутренней двери и чуть приоткрыл ее: охранница стояла метрах в десяти у забора и успокаивала собаку. Игорь нашел выключатель и погасил свет. Раздались тяжелые шаги, женщина зашла на вахту — и резко остановилась. Игорь тут же обнял ее сзади…

И получил удар в поддых — локтем, железным, как коленвал двигателя внутреннего сгорания. И только через минуту, когда пружина околела, как говорят часовых дел мастера, он с трудом сумел выйти из скрюченного состояния. И сразу увидел направленный на него пистолет, второй раз — за один день, что, конечно, было чересчур даже для оборонного завода. Кроме того, направлен он был криво-зубой Зинкой, известной заводской убийцей. Игорю стало еще хуже, когда он вспомнил, что от него должно сильно пахнуть…

— Чем это пахнет? — удивленно и мрачно спросила Зинка. — Получается, нападение на часового в нетрезвом состоянии! Значит, и в закрытый цех ты сегодня проник не случайно — шпион… Американский, — кивнула она на широкополую шляпу — и опустила флажок предохранителя. — Даже звонить не буду начальнику — сама прикончу тебя. У-у-у, терпеть не могу пьяных шпионов!

От страха Пшеничников протрезвел настолько, что совсем потерял дар речи — дело в том, что он никогда не мечтал умереть на боевом посту, тем более чужом. А это значит — без посмертного ордена, просто так, за кривозубую Зинку…

— Да ты что, Зинка, я же свой! — улыбнулся он быстро, будто опережая пулю.

— Имя мое знаешь? Хорошо тебя подготовили. Но напрасно, — сказала охранница, сделала шаг назад и открыла свободной рукой дверь в отгороженную половину помещения.

«Там, что ли, убивать будет?» — вздрогнул Пшеничников.

— Здорово мы тебя на пушку взяли? — появилась оттуда Марина, сверкая белизной молодых и наглых зубов.

— Я тебя тоже возьму, — не выдержал Пшеничников, — на калган…

— Ой-е-ей! — протянула Марина. — Да разве я против? — она повернулась к Зинке. — Ты, сучка, зачем ударила его?

Зинка молча, не скрывая женского сожаления, затолкала пистолет в кобуру. И еще задержала пальцы на рукоятке — ну точно сучка…

— Он выключил свет и обнял меня…

— Если ты за это будешь бить мужиков, так и умрешь девочкой!

— Да, тебе это никогда не грозило! — парировала Зинка и вышла, хлопнув дверью.

— Мы давно с ней знакомы — с Разгуляя. Видел — бедра широкие, а ножки, как липовые лутошки. И всегда такие были — угланкой по несколько чулок надевала. А мы поймаем ее, окружим — и бьем как можем!

— За что?

— За несколько чулок. А ты кто по профессии будешь?

— Специалист по межличностным и групповым контактам, — ответил Пшеничников, доставая из кармана болгарские сигареты.

— Это что — работа такая? Двусмысленная…

— Если не трех… В настоящий момент я, например, устанавливаю контакт с охраной…

— Хам! А я думала — со мной, — вызывающе подалась она вперед. У нее были громадные зеленые глаза, заполняющие взглядом пространство. Пшеничников сделал шаг навстречу и протянул руки — навстречу мечте…

— Сигарету потуши, специалист…

В это время раздался телефонный звонок — и Марина тут же взяла трубку черного аппарата.

— Десятый пост слушает, — сказала она серьезно и засмеялась, — а, это ты! А я тебя не узнала — ха-ха-ха…