Последний подарок

Не помню, я приехал на работу или нет? Может, я заскочил в это кафе по пути на работу? Или, сегодня выходной, и, я уже освободился? Тогда, какой сегодня день недели? Кажется, вторник?

Что происходит? Почему я ничего не помню?

… и это странное кафе…

– Роман Сергеевич, это нормально ничего не помнить. Тем более, вы сильно ударились головой, – неожиданно произнес профессор.

– Что, простите?

Мой собеседник тут же повторил.

– Роман Сергеевич, вы сильно ударились головой.

– Да, что вы несете? – едва не прокричал я. – Кто вы вообще такой?

– Воооот, – как-то протяжно произнес человек напротив. – Теперь вы задали правильный вопрос, – добавил он.

В голосе профессора я слышу нотку похвалы в мой адрес. Мой собеседник оживился. Кажется, именно этот вопрос он ждал от меня.

– Роман Сергеевич, я ваш проводник, – как-то, по-особенному профессор произнес эту фразу.

На моем лице появилась улыбка. Странный диалог. Странное кафе.

Я взял чашку с кофе, и приблизил ее к своим губам, тут же почувствовав на них горький вкус напитка. Я сделал глоток и положил чашку на стол, затем выпрямился, и посмотрел на профессора. Он, снова откинувшись на спинку стула, внимательно наблюдает за каждым моим движением, за каждой моей эмоцией.

Возможно, где-то в глубине души я уже жалею, что заговорил с этим человеком, но сейчас, непонятно по какой причине, будто бы невольно, я продолжил диалог:

– Проводник вы сказали? И, зачем он мне нужен? – спросил я.

– Для того чтобы вы не заблудились здесь, – тут же ответил мой собеседник.

Недоверие на моем лице, кажется, убавило пыл Михаила Федоровича, но, выражение его лица, четко дало мне понять, что он не сойдет с намеченного пути. Мысли неуправляемым потоком закружились в моей голове, рождая сотню, а, может быть, и тысячу вопросов, но, из всех этих вопросов я выбрал тот, что интересует меня сейчас больше всего.

– Где здесь? – спросил я, услышав недовольство в собственном голосе.

Михаил Федорович ответил не сразу. Сначала он перевел взгляд на пустую чашку перед собой, затем посмотрел на меня. Его темно-карие глаза блеснули, как блестят глаза полные слез, но это иной блеск. Холодный. От него у меня даже пробежали мурашки. Затем Михаил Федорович наклонился к столу и произнес своим монотонным голосом:

– Здесь. Там, где люди оказываются после смерти, – тут же профессор перешел на шепот. – Роман Сергеевич, вы умерли сегодня утром.

«Сумасшедший!» – это слово застыло на моих губах, но в последний момент, я заставил замолчать себя. Сомнений нет! Передо мной сумасшедший. Душевнобольной. Шизофреник.

Михаил Федорович парировал все мои мысли лишь легкой ухмылкой.

Еще этого мне не хватало, связываться с сумасшедшим. И, что я должен ему на это ответить? Согласиться с ним? Согласиться, что я мертв? Но, ведь вот он я, жив, здоров! Сижу в кафе, наслаждаюсь жизнью, и, осознаю какой бред, несет этот старик. Или, может, я не так его услышал?

Я посмотрел на профессора, и, поспешил уточнить.

– Простите, вы сказали, что я умер?

– Все верно, – как ни в чем не бывало, ответил мой собеседник, и, потянулся к внутреннему карману пиджака.

Все его движения неспешны. Я где-то читал, что при некоторых психологических расстройствах движения становятся заторможенными. Этот человек однозначно сумасшедший. Ведь теперь внимание старика мгновенно переключилось на блокнот, что покоился в кармане его пиджака. Этот небольшой, но, достаточно толстый блокнот, легко помещается в ладонь моего собеседника, и, чем-то напоминает маленькую книжку. Только на ее черной обложке нет ни единой надписи.

Затем профессор достал ручку из бокового кармана и, открыв блокнот, чуть ли не на последней странице, начал в нем что-то записывать.

Я остался наедине со своими мыслями.

И, что мне делать дальше? Все-таки не часто я сталкивался с душевнобольными людьми. Если честно, я с ними вообще никогда не сталкивался, что бы вот так, один на один.

Я еще раз прокрутил в голове нашу встречу с этим человеком.

Вот он пристально наблюдает за моей реакцией, расспрашивая меня, то о погоде, то о кофе. Затем говорит мне, что я умер, и, делает это так, словно сообщает мне, о чем-то обыденном, о том, что случается со мной чуть ли не каждый день. А, сейчас он что-то записывает в блокнот, будто меня здесь и вовсе нет. Бред. Все его слова полный бред. Я умер? Конечно, нет. Но, чего я добьюсь, начав с ним спор? Ровным счетом ничего, а то и хуже, ненароком вызову у него агрессию. Раз уж он убежден, что я мертв, то пусть так оно и будет…

– Это не только мое убеждение, это истинное положение дел, – произнес старик, убирая ручку в карман.

– Что, вы сказали? – спросил я, зная, что ничего не произносил вслух. – Как вы…?

– Не важно, Роман Сергеевич. Но, чем скорее вы поймете, что вы умерли, тем лучше.

– Это невозможно! – ответил я, понимая, что уже начал спорить со своим собеседником, хотя еще секунду назад убедил себя, что не стану этого делать.

Но, мои слова ничуть не смутили профессора.

– Понимаю, это сложно принять, – произнес старик, и несколько секунд помолчав, добавил. – Знаете, порой люди предпочитают отрицать очевидное.