Последний подвиг капитана Рождественского

Слева от врачебной практики распахиваются двери филиала известной эвтаназионной фирмы «Элизиум» («в последний путь с нами – весело и не накладно»). Как раз выносят очередного удовлеворенного клиента в пластиковом мешке. Судя по членам тела, силен был мужчина. По старым понятиям ему бы жить и жить, однако нынче «невидимая рука» рынка забрала его в поля счастливой охоты. В окне видна девка, которая ублажала клиента напоследок, она ему и цианид вкатила – инъектор у нее в соответствующем интимном месте расположен. Поработала на славу, а теперь забивает косячок, слюнявит раздвоенным язычком бумажку.

Cправа – салон «Надуй себе сам», франшиза «Surreal Dolls». Там кукол продают, которые умеют делать всё, притом покруче настоящих девок («наши киски – под любые сосиски»). Писк моды – пять разнокалиберных титек, десять отверстий для любви, двадцать типов беседы: «о моде», «о свободе»; пять личин: «сосюша субчак», «карла бородуни», «госсекс киллари клитор» и т. д. Ладно, мне пока прямо идти.

Еще при подходе на меня разорачиваются глазки видео– и инфракрасной камер, прощупывают складки одежды и тела. Автоматически делается неловко, нет ли дырки на трусах, да и вообще. Дверь открывается, сразу за ней колонка робоохраника. Он проводит по тебе волшебной палочкой, которая ищет металл, источники электромагнитного излучения, заизолированные кровеносные сосуды и полости тела, которые используются для хранения взрывчатых веществ. Он нюхает длинным мокром носом, не выходят ли у тебя из прямой кишки ОВ[6]. А вот и не выходят, я вам не немецкий турист… Велосипед с ботинками надо засунуть в рентгеновский сканер, психи нынче особо опасные пошли. Щелкнув штырями, распахивается следующая дверь, сразу за ней стойка. Там вьется азиаточка-медсестра, хорошенькая как куколка, хлопает сантиметровыми ресницами, щебечет и хихикает карминовым ротиком; может, она и в самом деле не настоящая, из соседнего салона? А направо – стойло ожидания.

Помимо меня, сегодня там было еще двое. Потертый мужик и дама. То, что мужик явно не метросексуал, можно было определить уже по его неухоженной шевелюре. Никакой тебе аккуратной щеточки волос с напыленной фотоникой и имплантатами на поредевших местах – у этого типа были кое-как расчесанные серые патлы с залысинами. Я видел его в профиль и лишь наполовину, остальное скрывал громоздкий аквариум со светящимися рыбками-мутантами. Они такие яркие были, что у меня всё расплывалось перед слезящимися глазами.

Даму из-за этого долбанного аквариума не разглядеть; только видно, что туфли и колготки у нее старомодные. Кто сейчас носит колготки, кроме пенсионерок? Сейчас дамы носят разноцветную «вторую кожу»[7] – нога от нее кажется не только голой, но и глянцевой.

Плохо причесанный тип чего-то упорно вливал дамочке сипловатым шепотом. Ее голоса почти не было слышно. Лишь изредка я улавливал «да», «нет», «еще чего». Если это не жена, то заигрывания у мужика, прямо скажем, безуспешные, и больший успех он бы имел у надувных девушек из соседнего гешефта.

Потом даму вызвали к врачу. Она за аквариумом прошла – я так ее и не разглядел. А мужик все равно не утих – стал стучать пальцем по стеклу рыбохранилища и разговаривать с рыбками. Оно и понятно. К доктору Ваджрасаттве здоровые не ходят, только инвалиды на всю голову.

Потом улавливаю, что этот неугомонный пялится сквозь рыбок на меня. Вот чего не хватало, сейчас как кинется с криком «Ты убил моего брата!». Но вместо этого слышу:

– Спица, ты? В смысле, Паша?

Это он мне, что ли? Интересно, откуда он знает мое имя и детскую кличку? Бурчу в ответ:

– Я уже давным давно Паша.

Тип выходит из-за аквариума и я вижу… Сашу Рождественского. Лет двадцать мы с ним точно не виделись. Теперь вид у него еще более потертый, чем казалось из-за рыбок. Чего стоят портки с пузырями на коленях и нечищенные ботинки – современная-то обувка вообще грязеотталкивающая.

– Вот те на, ходим к одному психиатру, оказывается, – преодолевая некоторое смущение, пробормотал я.

– И тебе наш индюшка тоже диффузный нейроинтерфейс скормил? Волосатую таблетку ел? – сразу стал уточнять взявшийся на мою голову одноклассник.

– Вроде да, с щупальцами такую. Ее доктор в начале дал. А потом улыбнулся и все равно вставил обычный интерфейс в разъем у основания черепа – моего, конечно. Ну как, кибернаркоманам делают.

– Что лечишь-то, Спицын? – подмигнув, спросил Рождественский.

– А ты?

– Что точно, не венерическое.

– А я лечу посттравматический синдром методом оживления долговременной памяти. Экспериментальными, понимаешь, методами.

– И я, типа этого.

– А что было много психотравм, Саша? Ты ж на вид такой… бодренький.

– И труп, бывает, ничего смотрится.

Он закатывает глаза и высывает набок язык. Сашка – всё тот же приколист.

В этот момент появляется куколка из ресепшн и говорит, что доктор Ваджрасаттва просит извинить его, сегодня он не может принять господ такого и такого-то и вручает им приглашения на другой день.