Последний подвиг Святослава. «Пусть наши дети будут как он!»

Устраивая судьбу племянницы Сфандры, Калокир как-то пришел в гости к эпарху Сисиннию. У родственников Сисинния со стороны жены имелся юноша, отмеченный многими добродетелями. Об этом-то юноше Калокир и собирался поговорить с градоначальником, не подойдет ли он в мужья Тюре?

Калокир увидел Сисинния лежащим на кровати с синяками и ссадинами на лице. Возле него хлопотал лекарь-иудей.

– Что случилось? – обратился Калокир к заплаканной супруге Сисинния.

Та лишь отмахнулась и скрылась в другой комнате.

Сисинний допил какое-то целебное снадобье из маленькой чашечки и заговорил с гостем:

– Друг мой, на тебя вся надежда! Поговори с василевсом, пусть он прекратит свои спекуляции с деньгами. Народ в столице озлоблен до крайности. Вчера меня закидали камнями на площади Быка, сегодня чернь не дала мне проходу на Амастрианской площади. Ни копья, ни плети моих телохранителей не смогли сдержать разъяренную толпу. Я уже боюсь выходить из дома!

Калокир сочувственно покивал головой. Ему и самому не нравилось то, какими способами василевс Никифор восполняет нехватку денег в казне. Мало того, что налоги уже увеличены вдвое, так еще были введены дополнительные поборы за съем жилья, за аренду земли и кораблей, за содержание притонов и питейных заведений. Были увеличены штрафы за мелкое воровство и подделку векселей. Впервые были обложены чрезвычайным налогом на содержание войска монастыри. Из-за этого у василевса испортились отношения с патриархом Полиевктом. Вдобавок василевс лишил высшее духовенство всех льгот. Никифор уменьшил ежегодные награды членам синклита и тем самым настроил против себя высшую знать столицы.

Но более всего народ и знать Константинополя возмутила денежная реформа Никифора, так называемый «тетартерон», то есть двойной курс номисмы, золотой монеты. От всех граждан, вносивших денежный налог, требовалась полновесная монета, казна же расплачивалась с населением и чиновниками более легкими золотыми монетами. Эти облегченные номисмы чеканились по указу василевса именно для проведения денежных операций в Константинополе, так как иноземные торговцы не принимали такие деньги к оплате за свои товары.

– Народ помог Никифору занять императорский трон, – продолжил Сисинний слабым голосом, – но народ же при случае может и сбросить Никифора с трона. Об этом нельзя забывать. Преданное Никифору войско воюет в Азии с арабами, а дворцовых телохранителей слишком мало, чтобы подавить волнения в столице, если таковые начнутся.

Синклитики затаили злобу на Никифора, поскольку он откровенно помыкает ими. Свои распоряжения Никифор передает синклитикам через своего постельничего Василия. Евнух председательствует в синклите! Это возмутит кого угодно!

– Никифор не знаком с дворцовыми церемониями, он ведь военачальник до мозга костей, – сказал Калокир. – Угождать Никифор не умеет, длинных речей не выносит, пышные одеяния не любит. Если Никифор сам пожалует в синклит, то он, скорее всего, наговорит грубостей синклитикам, доведет дело до скандала. Пусть уж лучше постельничий Василий разговаривает с синклитиками. Он-то знает, что следует говорить им и как себя вести.

– Еще меня возмущает брат Никифора, – вставил Сисинний. – Куропалат Лев закупает в провинции дешевое зерно и продает его в столице втридорога, хотя он знает, что государственным чиновникам запрещено законом заниматься куплей-продажей. Дружище, об этом тоже скажи василевсу.

Калокир вновь закивал головой.

– Я без промедления отправлюсь во дворец, – сказал он. – Я постараюсь убедить василевса в твоей правоте, друг-Сисинний.

– Зачем ты приходил? – окликнул Сисинний Калокира, когда тот уже взялся за дверную ручку. – По какому делу?

– Ну, это дело может и подождать, – с неловкой улыбкой ответил Калокир.

* * *

Постельничий Василий хотел было отговорить Калокира от беседы с василевсом, который только что вернулся из монастыря Авраамитов, где он самолично осматривал кладовые и амбары. Монахи этого монастыря не внесли в казну денежный налог на содержание войска, ссылаясь на безденежье. Тогда непреклонный Никифор повелел монахам выплатить налог съестными припасами. При этом василевс сам решил навестить монастырь, находившийся недалеко от Золотых ворот столицы, дабы проверить на месте, так ли уж бедна монашествующая братия этого монастыря.

В результате Никифор нашел в монастыре не только полные закрома, но и денежную казну, и даже потайные кельи, где жили припеваючи развратные девицы, набранные монахами по притонам Константинополя.

Во дворец Никифор вернулся с потемневшим от гнева лицом. Калокиру редко приходилось видеть василевса в таком озлоблении.