Последний поход «Графа Шпее». Гибель в Южной Атлантике. 1938–1939

Катер подошел к борту танкера. На нем прибыли «крутые парни» – два офицера и двенадцать матросов, одетые в самые разные одежды. Одни были в костюмах, которые обычно носят кочегары, другие в грязных белых штанах и черных матросских рубахах, на голове некоторых были фуражки (но, конечно, без опознавательных знаков) или вязаные шапочки, но в основном они были без головных уборов. Один из прибывших, одетый в чистые белые брюки и кожаную куртку, явно занимал главенствующее положение. Он первым поднялся на борт. «Гости» были вооружены: в руках – винтовки, на поясах – ножи. И у каждого какая-нибудь деталь одежды была украшена свастикой. В общем, настоящая пиратская команда. Их появление на борту тоже было сродни пиратскому. Специальные люди несли взрывчатку и детонаторы. Мэнсфилд хмуро наблюдал за происходившим. Кожаная Куртка, взмахнув револьвером, обратился к нему на хорошем английском:

– Где ваш капитан?

Мэнсфилд указал пальцем вверх:

– На мостике.

– Проводите меня в радиорубку.

– У нас ее нет.

Кожаная Куртка снова взмахнул револьвером, на этот раз с явной угрозой:

– Проводите меня туда сейчас же. Вам запрещено отправлять радиосигналы. Вам запрещено связываться с любой наземной станцией. Вы лично должны проследить, чтобы с вашего судна не было передано ни одного сигнала.

Мэнсфилд сделал шаг к нему.

– Послушайте, вы, мистер. Кто вы, корабельный офицер?

– Гестапо, – последовал ответ.

– Я так и подумал, – заметил Мэнсфилд. – Сухопутная крыса.

Пока офицеры обменивались «любезностями», каждый член абордажной партии занимался своим делом. Все знали, что должны делать. Совершенно очевидно, у них было время потренироваться при захвате других судов. Одни спустились в машинное отделение, другие побежали в носовую часть судна, третьи – в кормовую. Они, словно хорьки, расползлись по всему танкеру, оттеснив его команду. По приказу Мэнсфилда команда «Африка Шелл» подготовила к спуску шлюпки, собрав в них все необходимое, и теперь стояла ожидая команды покинуть судно. Теперь повсюду раздавались голоса немецких моряков. По их тону было ясно, что далеко не все занимались делом – многие искали добычу.

Лейтенант военно-морского флота, не теряя времени, направился прямо на мостик. Поднявшись по трапу, он был встречен громким приветствием капитана Дава:

– Привет, Херцберг, ты получил новую работу?

В течение нескольких секунд лейтенант Херцберг не мог произнести ни слова, потом взял себя в руки, ухмыльнулся и шагнул на мостик.

– Кого я вижу! Старина Дав. Очень рад встрече. – Его английский оказался безукоризненным.

– Не могу ответить тебе тем же, – мрачно усмехнулся Дав. – Но раз уж ты здесь, не хочешь ли выпить со мной? – И Дав указал на поднос со стаканами. – Это всего лишь сок лайма. Хотя лично я предпочел бы мышьяк.

– Спасибо, – сказал Херцберг, взял стакан и поднял его, словно желая произнести тост. – Ну что я могу сказать? На войне как на войне.

– Будем здоровы. – Дав тоже поднял свой стакан.

– И вы, капитан, – улыбнулся Херцберг.

Мужчины выпили сок. Поставив стакан на стол штурманской рубки, Херцберг покосился на Дава.

– Это немного не похоже на будни линии Гамбург – Америка, не так ли? Никакого флирта с хорошенькими пассажирками. Да и пива со стариной Давом теперь не выпьешь. – Затем он перешел на официальный тон: – Мне очень жаль, капитан, но я намерен потопить ваше судно.

– Это вряд ли, – ответствовал Дав. – Взгляни на карту, Херцберг. Мы находимся в португальских водах в границах трехмильной зоны.

Немецкий лейтенант встретил это заявление улыбкой.

– Я этого не признаю.

– Интересно, на каких основаниях?

Херцберг хитро подмигнул.

– Ваша карта не точна. И этот вопрос не обсуждается. У вас есть десять минут, чтобы спустить на воду шлюпки и вывезти команду. – На несколько секунд его тон стал более дружелюбным. – Кстати, Дав, ради доброго старого времени[2] вы и ваши офицеры тоже можете считать себя свободными. Тем более, – он махнул рукой в сторону берега, – здесь недалеко.

– Но здесь же меньше трех миль, – сказал Дав и пристально взглянул собеседнику прямо в глаза.

– Что вы, – холодно возразил Херцберг, – гораздо больше. А теперь, пожалуйста, проводите меня в свою каюту. Мне нужен судовой журнал.

Когда Дав и Херцберг шли в капитанскую каюту, они встретили чифа, несущего чемодан и судового кота.

– Поторопитесь, шкипер, – сказал он. – Они открыли кингстоны и установили бомбы с часовыми механизмами у топливных танков.

Часть шлюпок уже спустили. Абордажная партия закончила свою разрушительную работу, и теперь немецкие моряки сновали взад-вперед по палубам «Африка Шелл», перетаскивая трофеи: пишущие машинки, сигареты, бутылки, радиоприемники, инструменты и консервы.

– Пираты – вот вы кто! – возмутился Дав. – Самые настоящие проклятые пираты!

Послышался громкий голос Мэнсфилда, зовущий капитана.

– Иду! – крикнул Дав в ответ. Когда же Мэнсфилд появился в каюте, капитан неприязненно покосился в сторону Херцберга и сообщил: – Этот джентльмен желает изъять наш журнал. Но он мне напишет расписку!

– Конечно, – улыбнулся немец. Казалось, его развлекали нападки Дава.