Последний поклон президента (СИ)

- Нет, конечно, не у вас - в области вашей. У губернатора - забастовки шахтеров, учителям деньги вовремя не платят, пенсионерам не доплачивают!

- Ааа.... Так это не ко мне, это надо у власти спрашивать.

- Да, конечно, конечно.

- Так, а зачем к нам приехали, то есть ко мне?

- К вам?

- Ну да! Ко мне?! - Астахов хитро сощурил глаза.

Складки морщинок, словно мелкая паутина, покрыли щеки.

- А к вам... да просто - вот приехал узнать, может, у вас какие-нибудь трудности, может, помочь, чем надо?

- А что мне помогать-то? У меня все нормально. Живу вот, слава Богу, не бедствую. С бабкой в мире живем, денег вроде хватает: книги-то мои издают. Фильмы по ним снимают. Недавно вон даже балет поставили по одной повести, правда, это, конечно, не "Лебединое озеро", но все же.

Астахов развел руками. Президент заметил, что ладони у него мозолистые и грубые, словно у хлебороба. Заметив его взгляд, писатель улыбнулся:

- Да, руки у меня крестьянские, хотя я в основном пишу, забыл уже, когда работал в поле или на сенокосе. Но вот деревенский я и предки мои все крестьянами были, они всю жизнь на земле. А меня и зовут крестьянским писателем, хотя, честно говоря, я это прозвище не люблю!

Президент покивал головой в знак согласия и посмотрел на пишущую машинку на столе. Та словно оскалилась зубами клавиш.

- А машинка-то, я смотрю, у вас совсем старенькая.

- Да сразу после войны купил по дешевке. Немецкая, трофейная! Но, я ее люблю! Она счастливая у меня! Я на ней сколько ни печатал - все издавал! Ну, а как на другой начну - ничего не получается! Даже под диктовку люблю на этой работать: рукой-то я пишу тихо - рана старая, сухожилья перебиты, вот на машинке и строчу!

- А может, вам компьютер подарить? На нем-то все легче будет, давить не надо! Клавиатура мягкая, - президент неожиданно обрадовался своему предложению.

Он хотел за что-то зацепиться, чтобы быть полезным этому человеку. Но радость его была недолгой. Астахов, помолчав, качнул головой:

- Н-е-е... не надо, спасибо! Я так лучше, да мне, честно говоря, уже многие предлагали компьютер, а я не хочу. Он бездушный! Он сам словно претендует на авторство, ведь у него, как это говорится, память есть! А что это за машина, которая разум имеет? Подобие человека! Так. Придет время, когда и сам человек ненужным станет, глядишь, фразу сказал, а машина за тебя роман пишет! Что это за творчество?! Так, "фанеризм" один!

- Что? Что? - президент не понял последнего предложения.

- Я говорю, "фанеризм", это я такое понятие придумал! Ведь сейчас все эти певцы и певички стараются, как там говорится на жаргоне, - под "фанеру" петь! Так я это и придумал - "фанеризм"! Значит - халява в творчестве!

Президент рассмеялся. Ему понравился этот непринужденный тон разговора и экспромт Астахова. Он понимал, что писатель лукавит, и что "фанеризм" выдумал на лету. Но на то он и писатель, чтобы вкладывать образ на лету в каждое слово.

- "Фанеризм", говорите? Забавно, а можно я это слово в своих выступлениях использовать буду? Это вроде как нестандартно, такое народу нравится, "фанеризм" - весьма! Так вы не против?

- А что мне? Говорите, слово "фанера" ведь общеизвестное! Я на авторство не претендую. - Астахов вновь хитро улыбнулся.

- Спасибо! Ну а сейчас что пишите? Есть какая-нибудь новая задумка?

Астахов почесал седую шевелюру и ответил:

- Да есть тут... одно дельце - пишу вот роман, о раскулачивании. Деревня, тридцатые... начало...

- Что, ностальгия по колхозам?

Астахов бросил на президента колючий взгляд. И тот понял, что спросил неудачно.

- Какая там ностальгия! Это беда была! Деда моего и дядьку расстреляли без суда и следствия большевики: у них крепкие хозяйства были! А отец мой двенадцать лет отсидел! Бревна на лесоповале таскал. Кстати, тут не далеко, в соседнем районе. Так что, как там Высоцкий пел - повезли из Сибири в Сибирь! Превратили край великий и могучий в общесоюзную каторгу. Сволочи!

Астахов дерзко посмотрел на президента и ждал его реакции. Тот потупил глаза и тихо ответил:

- Да, времена, конечно, суровые были...

- Почему были? А сейчас что, лучше?

Президент даже немного обиделся. Он совсем не ожидал, что писатель так прямо рубанет. Но, тем не менее, вида не показал и примирительным тоном сказал:

- Ну, у нас на Руси, уж так повелось, хороших периодов очень мало было.

- А я вот всю жизнь не могу понять, почему? Страна-то какая... великая, народ умный, а живем в дерьме! Мало того, и править собой дерьму позволяем! Вы не обижайтесь, я не о вас, о системе нашей, а вы не виноваты.

Президент обиженно, словно школьник, которому поставили незаслуженную двойку, ответил:

- А что вам-то система сделала? Вы-то добились всего, чего хотели. Стали известным писателем мирового значения, вас читают во многих странах мира, не говоря уже о нашей! Вы издаетесь, как вы сами говорите, имеете неплохие гонорары. Что вам-то надо? Почему вы так власть не любите?