Последний поклон президента (СИ)

- Пойдем! Нам надо где-то переночевать, завтра, вернее сегодня позвонишь в Берлин! И может, завтра же уедешь! Думай о лучшем, - миролюбиво сказал Андрей.

Девушка тяжело вздохнула и тихо спросила:

- Она нас пустит? Домой?

- Не знаю. Сейчас посмотрим, может, и скандал будет. Но выбора-то все равно нет. Пошли! - Андрей накинул сумку на плечо и стал подниматься по ступеням.

- Я бы не пустила! - язвительно сказала Ева.

На четвертом этаже Андрей остановился возле одной из дверей и нажал на кнопку звонка. Тот мяукнул, словно маленький котенок. На звонок долго никто не реагировал. Наконец лязгнула щеколда, и дверь приоткрылась. В проеме показалась стройная девушка, одетая в шелковый халатик. Татьяна морщилась от яркого подъездного света. Ее заспанное лицо выражало агрессивное недовольство. Но когда ее взгляд упал на Еву, девушка пихнула дверь ногой. Карие глаза вспыхнули яростью.

- Так! Смирнов! Ты совсем уже оборзел! Сюда со своими шлюхами приперся! - прошипела зло Татьяна. -В три часа ночи! В четыре! Ночи! Сволочь! Ты назло?!

- Танюха, погоди, я тебе все объясню! Можно, мы войдем? - лепетал Андрей.

Но Сухарева его не слушала.

- Ты мне всю жизнь испортил! Сволочь! Приперся тут, что ты хочешь доказать? Что у тебя теперь во вкусе - блондинки?! - Татьяна кивнула на Еву.

- Танюха, перестань! Пусти нас в квартиру, не устраивай тут скандал! - уговаривал Андрей.

- Что, скандал?! Да ты совсем совесть потерял! Моли бога, чтобы я тебя с твоей шлюхой с лестницы не спустила! Ты нажрался?! Ты пьяный! Ты мне специально все это устраиваешь? Болтался где-то неделю, а теперь явился! Да еще и с девкой!

- Танюха, успокойся, дай, мы зайдем, я тебе все объясню.

- Объяснит он, нет, вы посмотрите на него! - не слушала его Сухарева.

- Извините! Я не шлюха! И не девка! Я - его работодатель! - неожиданно вступила в их перепалку Ева.

Сухарева с изумлением посмотрела на нее и тихо переспросила:

- Кто? Кто?

- Работодатель! - вызывающе ответила Ева.

Подойдя вплотную к Татьяне, она тихо добавила.

- Если вы порядочная женщина, девушка, то сначала пустите нас домой, а потом мы с вами поговорим, разговор будет серьезный!

- Интересно, какую это вы ему работу даете - по обслуживанию себя? - разъярилась Татьяна и влепила звонкую пощечину Андрею.

У него на щеке остался красный отпечаток пятерни.

- Да ты сдурела! Это фройлен Штольц, из Берлина! Она журналист компании ЦДФ! Ты что срамишь меня перед державами! - заорал Андрей.

Татьяна с удивлением посмотрела на Еву:

- Штольц? Из Германии?

- Да, Штольц. Ева Штольц, из Германии, город Берлин! Вот вашему знакомому - денежную работу предложила, и, оказывается, зря! Меня почему-то его подруга шлюхой называет, завтра, я думаю, будем разрывать контракт! - сурово подтвердила Ева.

Татьяна широко раскрыла глаза и изумленно молвила:

- Простите, я дума...

- Сначала надо все выяснить, а потом бить по лицу! - сердито ответила Ева. - Так вы нас пустите в дом или нет?

Сухарева, словно под гипнозом, отошла в сторону, пропуская гостей в квартиру.

- Конечно, конечно, проходите, извините, - смятенно бормотала она.

Ева вошла в прихожую с высоко поднятой головой, словно римский воин в Александрию. Андрей протиснулся по стенке и, поставив сумку на пол, закрыл за собой дверь. Он растирал щеку. Пощечина была сильной.

Глава двадцать девятая

- Ты, Васильевич, совсем рехнулся, что ли, на старости лет? - говорил седой мужчина в белом халате, бинтуя плечо Егорову.

Илья Васильевич морщился, но терпел боль. Он сидел на жесткой кушетке в большом кабинете с белым кафелем на стенах. В помещении стоял резкий запах лекарств и животных. Это было рабочее место Петра Ивановича Моргунова, врача-ветеринара и старого друга Егорова. Доктор Айболит, назвал Егоров своего школьного товарища. Айболит был надежным человеком. Именно к нему поехал Егоров после перестрелки и убийства Симигина. Они знали друг друга вот уже сорок лет и за это время стали как братья. И хотя Моргунов лечил домашних зверюшек, а Егоров ловил воров и бандитов, у них было много общего. Вместе постоянно ездили на рыбалку, ходили на хоккей и гуляли с внуками в городском парке отдыха. Иногда они напивались до чертиков после посещения баньки на моргуновской даче. Но родные им все прощали, видя искреннюю привязанность старого следователя и ветеринара.

Рана от пули на плече у Егорова оказалась сквозной. Пуля задела только мягкие ткани плеча. Моргунов, закончив бинтовать плечо друга, снял резиновые перчатки и швырнул их в ведро:

- Ну, одевайся, счастливчик. Еще немного - и пуля раздробила бы тебе ключицу!

Егоров поморщился и, с трудом надевая рубашку, недовольно спросил:

- Сквозная, говоришь? А почему я так хреново себя чувствую? Будто вот-вот в обморок упаду? Постоянно черные мурашки перед глазами!

- Хм. А как должен чувствовать себя человек, если через его мягкие ткани прошла пуля тридцать восьмого калибра?

- Тридцать восьмого? С чего ты взял? Ты же ветеринар, а не эксперт-баллистик?