Последний полет «Ангела»

ПИСЬМО ИЗ МЮНХЕНА

«Германия не прощает измены», — они начали угрожать Ирме сразу же, как только им стало известно о том, что она укрыла в своем доме советского капитана.

Позже, когда поиск Алексея уже близился к завершению и ему удалось установить многие факты и подробности, он узнал, как это произошло: о благородном поступке Ирмы фон Раабе и бывшего фельдфебеля вермахта Вилли Биманна рассказали газеты, которые стали выходить в Берлине сразу же после изгнания фашистов. Сложное было время, и конечно же, в те дни еще не вся гитлеровская нечисть была выметена из щелей и закоулков, в которые забилась, укрылась, надеясь: вдруг начнется конфликт между союзниками по антигитлеровской коалиции.

Алексей перечитал письмо Ирмы Раабе, бережно положил его в стопку других писем. Он представил разрушенный Берлин, уцелевшие среди руин аккуратные домики, у окна одного из них белокурая девушка пишет письмо, не зная, найдет ли оно адресата. Не только Берлин — половина мира лежала тогда в развалинах, еще не исчезли и долго еще не исчезнут отсветы вражды, непримиримо разделившей страны, народы и миллионы людей.

И еще не был поставлен памятник в честь славного рода Адабашей, расстрелянного карателями. Как не поднялись еще обелиски на тысячах и тысячах братских могил в разных странах Европы. И ненависть еще не растворилась в новых заботах, она жила не в воспоминаниях много перенесших людей, а словно бы шла вместе с ними из войны в мирную жизнь.

А эта немецкая девушка пишет о любви. Может быть, она одной из самых первых сделала шаг через пропасть, разделившую миллионы на два враждебных лагеря? Почему именно она? В жизни много необъяснимого, и человек часто оказывается в ситуациях, которые трудно предвидеть.

Вот и у него с Герой… Окончательно завершив все дела в университете, Алексей перед выездом в Таврийск послал Гере телеграмму: приезжаю… поезд номер… вагон номер… Думал, она обрадуется, а Гера даже не пришла встретить. Он потом ей позвонил, разговор был суховатым и коротким: «Приехал? Будешь теперь постоянно в нашем милом городке? Очень рада, позвони как-нибудь…»

— Может, все-таки встретимся? — спросил Алексей.

— Когда мне плохо, я предпочитаю одиночество, — резковато ответила Гера. — Позвони как-нибудь, — повторила она.

Алексей долго не звонил ей. И обиделся, и дни шли напряженные, надо было знакомиться со своими служебными обязанностями, с сослуживцами, словом, делать то, что майор Устиян определял кратко: «подняться на крыло».

Был у него и такой вечер, когда пришла неожиданная в потоке событий этого года мысль: а за свое ли дело взялся? Он весь день листал тома одного из уже закрытых дел: показания свидетелей, протоколы допросов, акты экспертиз. И вставала страшная картина бездны, в которую скатился тот, кто именовал себя человеком, а оказался палачом. Алексея захлестнула волна ненависти, он не в состоянии был дальше читать, как убивали и истязали:

«Вспоминаю, как однажды, это было летом, мы застрелили беременную женщину. Случай этот запомнился потому, что женщина закрывала руками живот и эсэсовцы хохотали…»

Алексей долго бродил в тот вечер по улицам города и решил, что утром попросит — пусть его уволят из органов.

Майор Устиян выслушал его с сочувствием, сказал:

— Это хорошо, что сомневаетесь. А то иные, прыткие, и не ведают, что это такое — сомнения в себе. — И неожиданно жестко проговорил: — Вы свободны, лейтенант. Можете идти…

Алексей не понял, что означает это «вы свободны», то ли его отпустил майор из своего кабинета, то ли удовлетворил его просьбу об увольнении. Он возвратился к себе, снова открыл Дело, читал его все с той же тяжелой ненавистью к палачам. На последнем листе он прочитал, что палач осужден к исключительной мере наказания, приговор приведен в исполнение.

Вот так и шли у Алексея эти изначальные в его работе дни — в сомнениях и раздумьях. В первый же свободный вечер он забежал к Олегу Морозу. У того в делах был порядок, он по-прежнему собирал материалы по НЛО и на работе преуспевал — получил патент на какое-то изобретение. Алексей познакомился с его женой, вполне симпатичной девушкой. Олег сообщил последнюю информацию о любимых своих неопознанных объектах, которую, как он сказал, чуть доверительно понизив голос, получил из первых рук. Что это за «руки», уточнять не стал.

О своей работе Алексей сказал ему кратко:

— Буду заниматься розыском бывших военных преступников.

— Неужели таковые сохранились? — изумился Олег. — Я думал, их давным-давно вывели под корень.

— К сожалению, нет.

— Но ведь столько лет прошло! Кому они сейчас нужны, эти гнилые пни? Сами перемрут…