Последний полустанок

— Вы лучше меня знаете, что в чужие руки могут попасть и не такие снимки, — сказал Афанасий Гаврилович. — А что толку? Поймите меня, дорогой друг, я не вижу ни малейшей связи между предстоящим полетом «Униона» и случайными фотографиями, которые вряд ли будут попользованы. Возможно, я ошибаюсь, но переубедите меня…

— Я рад, что этого сейчас не потребуется. Ваши доводы более состоятельны, чем мои. Но разрешите несколько позже вернуться к этому вопросу.

Набатников проводил гостя и, вспомнив Медоварова, вздохнул. Какие же все-таки разные слова «подозрительность» и «подозрение». Сегодня он встретился и с тем и с другим. Не слишком ли этого много для профессора, которому положено заниматься высокой наукой — космическими: лучами и прочим. Но что поделаешь? Такова жизнь.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Об одной важной телеграмме, о случайности и необходимости, об успешном эксперименте профессора Набатникова и о том, как избежать лишних волнений.

Последние испытания «Униона» поколебали сомнения противников Пояркова. Да, действительно, газонаполненная летающая конструкция с реактивными двигателями может быть использована не только для исследования верхних слоев атмосферы, но и как средство воздушного транспорта. Кое-кто иронически улыбался. Помилуйте, дорогие друзья, но ведь это возврат к старому! Жесткий дирижабль Циолковского. Ну конечно, форма другая, двигатели более современные. Только в наш век, когда открыты принципиально новые пути в развитии транспортной авиации, когда существуют и конвертопланы, и турболеты, и даже проекты фотонной ракеты, как-то странно возвращаться к дирижаблю.

Сторонники Пояркова доказывали, что для трансатлантических перелетов реактивный дирижабль обладает существенными преимуществами перед всеми другими видами транспорта. Полет на нем абсолютно безопасен, он может садиться даже на воду. У него огромная грузоподъемность при малых эксплуатационных расходах.

Так говорили инженеры, экономисты, хозяйственники. И с этим нельзя было не согласиться. Но когда им стало известно, что «Унион» это не просто летающая лаборатория и тем более не дирижабль для перевозки людей и грузов, а нечто вроде космического корабля, то многое пожимали плечами. Такую махину отправить в космос? Здесь, наверное, без атомного горючего не обойдешься.

Однако специалистов, которые хорошо знали, что «Унион» уже испытывался с атомными двигателями, удивляло другое. Оказывается, во время полета «Униона» его можно выводить на разные орбиты. Видимо, это имеет научное и практическое значение.

Но до этого пока еще далеко, а сейчас Поярков нервничал. В Москве до сих пор не решили, можно ли запустить «Унион» в ближайшие недели?

Наконец-то пришел долгожданный ответ. Набатников пригласил Пояркова в свой кабинет и, грузно приподнявшись с кресла, протянул телеграмму:

— Наша просьба удовлетворена.

— Какой вариант? — несмело спросил Поярков и почему-то побледнел.

— Самый максимальный. Сейчас покажу.

Не скрывая своего торжества, Набатников сбросил пиджак, подошел к стене и щелкнул выключателем. Взметнулась вверх намотанная на валик шторка. На черном стекле светящимися люминесцентными красками были нарисованы предполагаемые орбиты «Униона».

— Наглядный чертежик? — весело спросил Афанасий Гаврилович. — Люблю законченную работу…

Перед глазами Пояркова светились разноцветные эллипсы. Они окружали голубой шар Земли. Вот самая близкая к ней, оранжевая орбита, вот следующая, нарисованная зеленой краской, затем сиреневая.

Несмотря на огромные знания и широкий технический кругозор, Афанасий Гаврилович Набатников все же оставался физиком, а Серафим Михайлович Поярков конструктором. Поэтому точнейшие расчеты, связанные с траекторией полета, были им недоступны. Этим занимались математики и астрономы с помощью самых совершенных электронно-вычислительных машин.

— А ведь здорово, что выбрали именно этот вариант! — говорил Афанасий Гаврилович, скользя взглядом по сияющей орбите. — После первого испытания «Униона» и обработки всего материала я подумал о некоторых незнакомых частицах.

Поярков снисходительно улыбнулся:

— Вы ждете, что там найдутся какие-нибудь особые частицы небывалой мощности?

— Всякое может быть, — уклончиво заметил Афанасий Гаврилович. — Сегодня вечерком я кое-что расскажу. Кстати, а что ты думаешь о «Чайках»? Нельзя ли разместить еще несколько штук?

— Пока у меня такого задания не было, — пожимая плечами, ответил Поярков. — Ведь рассчитывали, что полет будет с людьми. А в телеграмме ничего не сказано.

Набатников опустил шторку у карты.

— Вероятно, решение придет дополнительно. Ну а как проходит тренировка у Багрецова?

— Врачи довольны. Только я боюсь, что зря мы парня мучаем. А вдруг полет не разрешат?

— Но ведь он на это и не рассчитывает. Обыкновенная контрольная проверка.