Последний порог

— Тогда дай мне закончить. А потом наш герой, уже в годах, берет приемного сына, ребенка другой расы, но воспитанник вырастает в толстого неблагодарного лентяя, от которого смердит пластиком и который не пошевельнет ради отца пальцем, — Чиун замолчал.

— Ну и? — сказал Римо.

— Что значит твое “ну и”?

— Что дальше? Что происходит с нашим героем и его неблагодарным американским приемышем, имя которого, по всей видимости, что-то вроде “Римо Уильямс”?

— Я еще не дописал конец, — ответил Чиун.

— Почему?

— Я хотел сначала посмотреть, как ты справишься с обязанностями моего агента.

Римо сделал глубокий вдох.

— Чиун, я должен сказать тебе что-то… и очень рад, что звонит телефон в соседней комнате, потому что мне не придется тебе этого говорить.

Звонил доктор Харолд В.Смит.

— Римо, — сказал он. — Я хочу, чтобы вы с Чиуном немедленно отправились в Вудбридж, штат Коннектикут.

— Минутку. Вам совсем не хочется узнать, как прошла моя прогулка в Северную Дакоту?

— Прошла хорошо. Я слышал краем уха. Десять тысяч вы привезли назад?

— Я дал их на чай таксисту, — пробурчал Римо.

— Прошу вас, Римо. Ваши попытки острить выбивают из колеи.

— Можете думать как угодно. Я не шучу. Он довез меня до самой гостиницы и за все время не сказал ни единого слова. Чем заслужил все до последнего цента, Смит.

— Я постараюсь притвориться, что не слышал ваших последних слов, — сухим, звонким голосом произнес Смит. — Вудбридж, Коннектикут.

— Нельзя ли повременить?

— Нет. Мы отправляемся на похороны.

— Мои или ваши?

— Вы должны быть на Гарднеровском кладбище в семь утра. И еще, Римо…

— Да?

— Захватите с собой десять тысяч, — произнес Смит и повесил трубку прежде, чем Римо успел повторить в нее свое чистосердечное признание о том, что отдал их таксисту.

— А называется эта прекрасная драма… — донесся из соседней комнаты голос Чиуна.

— Плохие новости, папочка, — сказал Римо, появляясь в дверях.

— О… Неужели и этот день ничем не будет отличаться от предыдущих?

— Я не смогу доставить твою гениальную драму по назначению прямо сейчас, поскольку только что получил новое задание от Смита.

Чиун скатал в трубку листы пергамента.

— Что ж, — произнес он недовольным тоном. — Еще день или два я могу подождать.

Глава третья

Тело Винсента Энтони Энгуса доставила к месту последнего упокоения, на Гарднеровское кладбище в Вудбридже, штат Коннектикут, длинная вереница черных “кадиллаков”.

Одна за другой сверкающие хромом машины въезжали в тяжелые железные ворота, проезжая мимо трех мужчин, с раннего утра стоявших у поросшей мхом каменной стены кладбища — Чиун в светло-желтом одеянии, Римо в слаксах и рубашке с короткими рукавами. Доктор Харолд Смит, выбравший ради такого случая серое пальто, серый костюм, серую шляпу и угрюмо-серое выражение лица человека, мир которого кончается за стенами его кабинета, напоминал высокий, из серого гранита могильный памятник.

Когда Римо и Чиун прибыли к месту встречи, Смит поздоровался с ними каменно-серым голосом.

— Минуточку, — отозвался Римо, ловко расстегивая пальто шефа. — Просто хотел проверить, — извинился он.

— Что именно?

— Все тот же костюм, та же рубашка, даже тот же дурацкий галстук из Дартмута. У меня в мозгу возникает странное видение: огромный шкаф, набитый такими вот серыми комплектами, и задняя его стенка уходит в вечность. А в секретной лаборатории в подвале Белого дома штампуют бесконечное количество докторов Смитов и одевают на них это самое серое барахло. А потом выпускают, выпускают и выпускают их в мир, чтобы они отлавливали меня, где бы я ни был, и приказывали, приказывали, приказывали…

— Сегодня вы настроены весьма поэтически, — сухо заметил Смит. — И к тому же здорово опоздали.

— Прошу извинить. Чиун переписывал свой новый шедевр.

Чиун стоял позади Римо, засунув кисти рук в широкие рукава светло-желтого кимоно. Остатки седых волос развевались на слабом утреннем ветерке, словно струйки сизого дыма.

— Доброе утро, Чиун, — поздоровался Смит.

— Приветствую вас, император, чье благородство равно только его мудрости, чье величие не знает границ. Ваше слово пребудет в веках, и мудрость вашу не смогут поглотить пески времени. Сей покорный раб двадцатикратно приумножит вашу славу в доме Синанджу.

Смит откашлялся.

— Э-э… да, безусловно, — выдавил он, после чего вплотную шагнул к Римо. — Он опять чего-то добивается от меня. Что ему нужно? Я уже послал в эту деревню столько золота, что его хватило бы на бюджет небольшой страны. Дальнейшее повышение оплаты его услуг не входит в мои планы. Если он запросит еще, я найму этого… Кассиуса Мохаммеда, который будет тренировать вас вместо него.

— Вам не о чем беспокоиться, Смитти, — ответил Римо. — Уверяю вас, ваши деньги ему сейчас не нужны.

— Тогда что же?

— Он думает, что с вашими связями вы можете знать кое-кого на телевидении — вот и все.

— Но зачем ему это?

— Чтобы вы помогли осуществить постановку его мыльной оперы.

— Мыльной оперы? Какой еще…

— Чиун написал сценарий для мыльной оперы, — лучезарно улыбаясь, пояснил Римо. — В ней рассказывается о его жизни и карьере здесь, в Америке.