Последний Пожиратель-2. Рождественский переполох (СИ)

— Отец, все в порядке? — Драсько испуганно посмотрел на Олеся, но тот лишь покачивался на стуле и тихо выл, не иначе как от досады.

— Ты хоть понимаешь, что сейчас сделал? — вопрошал он, глядя в потолок. — Ты жизнь свою сломал, ты нам с матерью жизнь сломал, ты всю семью опозорил.

— Прости, чем? Тем, что взялся за лопату? — непонимающе переспросил Драсько.

— Да поспорили мы с твоим отцом, — хмыкнул Фирась, — что если ты палочкой снег уберешь, то в Киев уедешь, а если за лопату схватишься — здесь останешься и Грейнджеренко замуж позовешь.

— Позову, конечно, — топнул ногой Драсько, — и вам, папенька, меня не переубедить. В конце концов, я что, зря Гермиэлю попросил приготовить полный стол еды?

— Ты сегодня собрался свататься? — побледнела Нелли.

— А зачем откладывать? — в один голос изумились Драсько и Фирась.

Олесь издал стон умирающего зверя и поплелся в комнату, ворча о том, что Драсько сошел с ума, что во всем виноват Фирась, что мир рушится и что он сейчас умрет, чтобы только избежать позора на свою седую голову. То, что позор будет вселенским, очевидно было только для Олеся. Ну, и быть может, чуточку для Нелли.

— Ну, хозяйка, готовь гостинцы для будущей невестки, — хохотнул Фирась.

— Какие гостинцы? — запинаясь, пробормотала Нелли.

— Ну как это — какие? Каравай для начала испеки. Муки и всего необходимого у меня достаточно.

— Руками? — Нелли, похоже, была в шоке от подобной перспективы.

— Извините, пани, домовыми не озаботились, — Фирась изобразил шутливый поклон. — Придется руками.

Он улыбнулся самой гостеприимной улыбкой, какой только можно, и принялся доставать из шкафчика продукты.

— Вот тебе, невестушка, мука, — приговаривал Фирась, — вот тебе сахар и яйца, вот тебе масло и молоко, дрожжи не забудь.

— Что с этим всем делать? — в ужасе возопила Нелли.

— Куда катится мир! — донесся из комнаты стон Олеся.

— Как что? Тесто месить, — подсказал Фирась. Драсько стиснул зубы покрепче и опрометью выскочил из хаты. Оказавшись во дворе, он принялся хохотать так, что чуть не рухнул в сугроб.

Спустя пять минут к нему присоединился Фирась. Он громогласно смеялся, хлопая себя по бокам, и усы у него подрагивали от того, как дядька тряс головой.

— Я думал, ты был беспомощным котенком, когда сюда приехал, — отдышавшись, выдавил Фирась. — Но твои матушка с папенькой — это столичный цирк.

Драсько, который только-только успокоился, снова расхохотался и все же повалился в сугроб.

— Все так плохо?

— Все весело, — ответил Фирась. — Ладно, посмеялись — и будет. Идем в дом, а то они там с ума сойдут.

Стоило Драську вернуться в хату, как голова вмиг заболела от того шума, который издавали родители.

— Драсько! — завывала Нелли. — Драсько! Драсечко! Оно липкое! Оно ко мне прилипло!

— Мир катится в бездну! — вторил ей Олесь из комнаты. — Конец стране! Конец Малфюкам!

— Матушка, ну подождите, — попытался Драсько, — Гермиэля рассказывала, что у пани Визловской были какие-то бытовые заклинания. Вы их — ну вот совершенно случайно — не знаете?

— Олесик! — заверещала мать. — Олесик, ты слышал? Он меня пытается приравнять к Визловской!

— Это конец! — захрипел в соседней комнате Олесь. — Свет! Я вижу свет в конце тоннеля.

— Так! — рявкнул Фирась. — Прекращаем гармидер. Нелли, присыпь руки мукой, тогда липнуть не так будут. А ты, братец мой болезный, поднимайся да помоги Драську дров нарубить. Печь-то топить нужно.

Нелли замолчала на полуслове, а из комнаты выглянул испуганный Олесь.

— Дрова? — переспросил Олесь, как будто надеялся, что не то услышал.

— Дрова, братик, дрова, — ласково повторил Фирась.

— Я покажу, — заверил отца Драсько, — в этом же нет ничего сложного.

Драсько взял в руки стоявший у стены топор и вышел из хаты. Озадаченный донельзя Олесь побрел за ним.

— Вот, смотри, — Драсько с умным видом повернулся к отцу, — ставишь бревнышко на колоду. Топор держишь вот так, острой стороной вниз, замахиваешься посильнее, и…

Со звонким треском раскололось на две части.

— Вот так, — улыбнулся Драсько и протянул отцу топор. — Держи, попробуй. Тебе даже понравится.

Олесь с опаской взял топор двумя пальцами и брезгливо поморщился.

— Нормально бери, всей рукой, — подбодрил отца Драсько.

Олесь неуверенно взялся за топор двумя руками, прищурился в попытках прицелиться в бревно, заботливо подставленное Драськом, и рубанул.

Острие вонзилось в колоду, на которую ставили бревнышки, в паре сантиметров левее цели.

— Давай еще раз, — Драсько с усилием дернул топор и отдал его отцу.

Олесь снова прицелился, щуря на сей раз другой глаз, и снова рубанул. Топор с тоскливым звяканьем вонзился в колоду справа от бревнышка.

— Да что такое! — с азартом воскликнул Олесь, сам выдернул топор и снова рубанул, не целясь. Топорище вошло в бревнышко до середины и благополучно застряло.

— Эй, — Олесь подергал топор, поднимая его вместе с бревном. — Отдавай, простяцкое отродье.

Топор и бревно были глухи к его мольбам.