Последний праведник

Нильс быстрым движением вынул из руки катетер. Струя темно-красной крови выстрелила в воздух. Из коридора послышались вдруг крики и быстрые шаги. Ханна встала со своего кресла и протянула ему салфетку. Она чуть не упала, но сумела сохранить равновесие. Пока бледный, как труп, Нильс выбирался из кровати, она рылась в его шкафу. Он схватил ее за руку и сказал:

— Помоги мне, Ханна. Помоги мне хотя бы попытаться сбежать.

Она обернулась, сжимая в руках его служебный пистолет.

— Ладно.

18

15.42–10 минут до захода солнца

Леон услышал сообщение по рации несколько минут назад: темно-зеленый грузовик на огромной скорости проехал на красный свет мимо Ратушной площади. Патрульная машина следует за ним на расстоянии нескольких сотен метров. К самому Леону все это не имело никакого отношения, и все-таки он поднялся на ноги и подошел к окну.

— Вы врач? — спросил голос позади него. — Мне нужна помощь.

Леон собирался ответить пациенту, что тот ошибся, но тут рация заговорила снова: «Темно-зеленый грузовик проследовал вниз по Эстерсёгаде. Мы перегородили въезд на мост Фреденсбро». В затылке у Леона начала нарастать сигнальная сирена. Сегодня первый день Рождества, один из самых сонных дней в году — разве что парочка отцов семейств решат, что четыре бутылки крепкого пива и пять рюмок шнапса не помеха тому, чтобы сесть за руль. Так что такая автомобильная погоня на покрытых льдом рождественских улицах была случаем в высшей степени необычным. Леон схватил рацию:

— Альбрехтсен? Тебе оттуда видно Фелледвай?

Ответ прозвучал немедленно:

— Да, хороший обзор. Там все спокойно.

Леон выглянул в окно. Что это, машины на дороге как будто расступаются в стороны? Потом среди падающего снега стало возможным различить старый грузовик с тонированными стеклами. Темно-зеленый грузовик марки «Ситроен» направлялся по мосту в сторону Королевской больницы.

— Черт! — Леон повысил голос и прошипел в рацию: — Альбрехтсен! Ты слушал, о чем тут сейчас переговаривались?

— Да! Я беру на себя главный вход.

— Команда номер два? Йенсен? — Никакого ответа. — Альбрехтсен? Ты видишь вторую команду?

— Нет. Но они только что были на месте.

Леон уже слышал, как сигналили машины за грузовиком.

— Черт! — Леон пустился бежать, крича на ходу: — Альбрехтсен! Стань чуть дальше, так, чтобы ты мог одновременно контролировать и главный вход, и въезд.

Леон резко остановился, не веря своим глазам, когда увидел, как Нильс, хромая, выходит в коридор.

— Бентцон? Ты что здесь делаешь? Ты разве не должен лежать в постели?

Нильс опирался на Ханну, которая, в свою очередь, опиралась на костыль. Отличная пара.

— Что случилось, Леон?

— Ничего особенного, не беспокойся. У нас все под контролем.

Они оба услышали, как Альбрехтсен отчаянно кричит в рацию:

— Проехал мимо меня! На подземную парковку.

Леон пустился бежать, голос его звучал, как у генерала на войне:

— Никто не должен выйти из этой машины! Вам ясно?

— Ханна, мы должны отсюда выбраться, — слабым голосом сказал Нильс. Одна необходимость встать с постели стоила ему практически всех сил. Спина горела.

— Но мы не можем, Нильс. Как насчет крыши? Оттуда все будет видно.

— Давай в лифт. — Нильс поковылял к ближайшему лифту. Проходя мимо окна, он выглянул на улицу: резкий порывистый ветер с силой нагибал деревья вдоль обочин. Несколько машин занесло на скользких ледяных дорогах, и они застряли теперь в высоких сугробах, как выброшенные на берег киты: наверняка они хотели избежать столкновения с грузовиком. И надо всем этим последние лучи солнца вели неравную борьбу со снегом и наступающей темнотой. Лучи были желто-красными, из-за этого казалось, что Копенгаген вместе со всеми своими крышами, улицами и воздухом горит в огне.

— Судный день, — прошептал Нильс. — Так он и должен выглядеть: тихий, спокойный и красный.

Он видел теперь, как темный грузовик на очень высокой скорости несется в подземный паркинг под больницей. По пути он врезался в несколько велосипедов, которые расшвыряло в стороны.

— Нильс, ты идешь? — спросила Ханна, стоя у лифтов.

Нильс направился к ней, но темный грузовик не шел у него из головы.

— Не на крышу, — сказал он, почти падая в лифт.

— Но Нильс, это наш единственный шанс, все выходы перекрыты, это невозможно. А в подвале… ты же сам слышал, там полно полицейских.

— Выход, — сказал Нильс. — Мы рискнем. Попробуем пройти мимо них. — Нильс нажал кнопку первого этажа и упал.

— Нильс! — Ханна присела на корточки рядом с ним. — Что с тобой?

— Моя спина. Горит… Сколько осталось? — Он чувствовал привкус крови. — Мой рот.

Он сдался.

— Идем, Нильс, — сказала Ханна, пытаясь поднять его на ноги.

Он слышал ее слова, но они как будто не доходили до него. Он сидел в лифте согнувшись, боль в спине стала невыносимой, как если бы он лег на горящие угли.

— У тебя кровь идет носом.

Он точно в трансе поднес руку к носу. Да, действительно, Ханна права.

— Нам нужно подняться на крышу, Нильс.

— Зачем? — выдавил он.

— Осталось всего несколько минут.

— Ну, значит, я умру, Ханна. Значит…

— Нет, Нильс.

Она достала что-то из сумки.

— Это нам понадобится.