Последний присяжный

Когда я вошел в кабинет Макнэта, шериф как раз повесил трубку, поговорив с мистером Юри, и казался совершенно ошеломленным. Я закрыл дверь и пересказал ему свой разговор с мисс Калли.

— Шериф, я видел ее записи. Третьей была Максин Рут.

Приблизительно с час мы спорили, приводя друг другу те же аргументы, какие приводились в доме мисс Калли и в кабинете Гарри Рекса, но все равно никакого смысла в происходящем не нашли. Макнэт тоже не верил, что Пэджиты могли купить или запугать Пенни или Мо Тиле; насчет Максин Рут он не был так уверен, поскольку она принадлежала к менее благородной семье. Шериф согласился со мной в том, что два первых убийства могли быть совпадением и Пэджиты, по всей вероятности, не знали, кто как голосовал.

Но мы оба считали, что, имея адвокатом Люсьена Уилбенкса, Пэджиты вполне могли узнать о том, что происходило в комнате совещаний. Все было возможно.

И все казалось бессмысленным.

Пока я сидел у него в кабинете, Макнэт позвонил Максин Рут. Она работала счетоводом на обувной фабрике к северу от города и утверждала, что не может не пойти на работу. Макнэт побывал у нее в конторе тем утром, осмотрел все вокруг, поговорил с ее шефом и коллегами, убедился, что место безопасное. Двое его людей остались дежурить снаружи здания и получили указание после работы отвезти Максин домой.

Макнэт и миссис Рут несколько минут поговорили как старые друзья, потом он сказал:

— Послушайте, Максин, я знаю, что вы, Мо Тиле и Фаргарсон проголосовали против смертной казни Дэнни Пэджита... — Она, видимо, перебила его, потому что шериф замолчал. — Не важно, откуда я это узнал. Важно, что это заставляет нас особо волноваться за вашу жизнь. Очень сильно волноваться.

Он опять слушал ее несколько минут, время от времени лишь вставляя что-нибудь вроде: «Максин, я не могу просто так взять и арестовать парня», или «Скажите братьям, чтобы держали свои ружья в машине», или «Я работаю в этом направлении, Максин, и когда у меня будет достаточно доказательств, получу ордер на его арест», и еще: «Поздно теперь говорить о смертной казни, вы сделали то, что считали в тот момент правильным».

К концу разговора она плакала.

— Бедняга, — посочувствовал Макнэт, — у нее нервы уже на пределе.

— У кого повернется язык ее в этом винить? — заметил я. — Я сам шарахаюсь от каждого окна.

Глава 40

Отпевание Мо Тиле проходило в методистской церкви на Уиллоу-роуд, в самой южной оконечности города. Храм значился в моем списке под номером тридцать шесть и был одним из любимых. Не будучи знаком с мистером Тиле, на похороны я не пошел, хотя траурную церемонию почтили своим присутствием многие из тех, кто не знал покойного при жизни.

Если бы он умер в возрасте пятидесяти одного года от сердечного приступа, смерть была бы неожиданной и трагичной, и значительное число людей пришло бы с ним попрощаться. Но то, что он был застрелен из мести только что освобожденным под честное слово убийцей, оказалось неодолимым искушением для целой толпы любопытствующих. В церковь явились давно забытые школьные приятели четырех взрослых детей мистера Тиле, вездесущие старые вдовы, редко пропускающие «интересные» похороны, репортеры из других городов, а также несколько джентльменов, которых с Мо Тиле связывало лишь то, что они тоже владели тракторами фирмы «Джо Дир».

Я остался в редакции сочинять некролог. Старший сын мистера Тиле любезно заехал ко мне, чтобы сообщить некоторые факты из жизни отца. Ему было тридцать три года — Мо рано женился, — и он торговал «фордами» в Тьюпело. Просидев у меня почти два часа, он отчаянно старался заставить меня «пообещать», что Дэнни Пэджита поймают и навсегда запрут в тюрьме. Погребение происходило на клэнтонском кладбище. Траурная процессия растянулась на много кварталов и, обогнув главную площадь, заполонила Джексон-авеню, позади редакции «Таймс». Уличного движения это не нарушило, потому что все автовладельцы были на похоронах.

* * *

При посредничестве Гарри Рекса Люсьен Уилбенкс встретился-таки с шерифом Макнэтом. По поводу моей персоны Люсьен поставил отдельное условие: чтобы меня там не было. Это не имело значения: Гарри Рекс делал записи и все мне подробно пересказал, оговорив, разумеется, что это не для печати.

На встрече в кабинете Люсьена присутствовал также Руфус Бакли, сменивший Эрни Гэддиса на посту окружного прокурора в 1975 году. Бакли был любителем саморекламы, поэтому, отказавшись в свое время вмешиваться в процесс условно-досрочного освобождения Пэджита, теперь страстно желал возглавить толпу, жаждавшую линчевать преступника. Гарри Рекс презирал Бакли, тот отвечал ему тем же. Люсьен тоже его презирал, но Люсьен презирал практически всех, поскольку все презирали его. Шериф Макнэт Люсьена ненавидел, Гарри Рекса терпел, а с Бакли был вынужден работать в одной упряжке, хотя в душе испытывал к нему отвращение.

Учитывая столь конфликтные отношения между собравшимися, я был только рад, что меня не пригласили.