Последний присяжный

В 1970 году двадцать шесть процентов населения округа Форд составляли черные, семьдесят четыре процента — белые, всяким «прочим» или тем, кто не мог себя точно идентифицировать, здесь вообще не было места. Даже через шесть лет после бурного лета 1964 года с его массовым движением за предоставление чернокожим гражданам права голоса и через пять лет после официального Акта 1965 года об избирательном праве все еще немногие из них позаботились о том, чтобы внести свое имя в списки избирателей. В выборах, состоявшихся в штате в 1967 году, участвовало почти семьдесят процентов белых граждан, имеющих право голоса, и только двенадцать процентов черных. К кампании регистрации граждан в качестве избирателей в Нижнем городе отнеслись большей частью равнодушно. Одна из причин, видимо, состояла в том, что штат был настолько белым, что ни один черный не имел никаких шансов быть избранным на какую бы то ни было должность. А коли так, к чему суетиться?

Вторая причина была связана с исторически сложившимся унижением чернокожих граждан, коим сопровождалось составление каких бы то ни было списков. Сто лет белые использовали всевозможные уловки, чтобы не допускать черных к любой законной регистрации. Подушный налог, экзамен на грамотность — перечень препятствий был оскорбительным и бесконечным.

Кроме того, черные испытывали недоверие ко всякого рода регистрациям, проводимым среди них белыми. Регистрация могла означать введение новых налогов, усиление контроля, новые формы надзора и вторжения в их частную жизнь. Следствием регистрации мог также стать призыв в ряды присяжных.

По словам Гарри Рекса, который был чуть более надежным источником юридических знаний, чем Бэгги, в округе Форд никогда еще не было черного присяжного. Поскольку имена кандидатов в присяжные черпались из списка избирателей и ниоткуда кроме, даже среди кандидатов черное лицо было редкостью. Но уж если кто и попадал в кандидатский резерв и чудом проходил первый круг отбора, на последующих он неизменно отсеивался. В уголовных процессах обвинение традиционно отводило черных кандидатов, опасаясь, что они будут настроены в пользу обвиняемого. В гражданских — защита отводила их, так как боялась, что они не устоят перед подкупом.

Так или иначе, ни та ни другая теория ни разу не получила в округе Форд шанса быть проверенной.

* * *

Калли и Исав Раффин зарегистрировались в качестве избирателей в 1951 году. Взявшись за руки, супруги проследовали в офис окружного прокурора и попросили, чтобы их внесли в списки избирателей. Секретарша, имевшая на этот счет соответствующие инструкции, вручила им ламинированную карту, в верхней части которой значилось: «Декларация независимости». Текст был написан по-немецки.

Полагая, что мистер и миссис Раффин так же неграмотны, как и большинство черных в округе Форд, секретарша сказала:

— Вы можете это прочесть?

— Это не английский язык, — ответила Калли. — Это немецкий.

— Вы можете это прочесть? — раздраженно повторила секретарша, начиная подозревать, что с этой парой хлопот не оберешься.

— Я могу прочесть это настолько же, насколько и вы, — вежливо заметила Калли.

Секретарша забрала у нее эту карту и вручила другую.

— А это вы можете прочесть?

— Могу, — сказала Калли. — Это «Билль о правах».

— Что говорится в пункте восемь?

Калли не торопясь прочла указанный пункт и ответила:

— Восьмая поправка запрещает налагать чрезмерные штрафы и применять чрезмерно суровые наказания.

Кажется, именно в этот момент — здесь мнения рассказчиков обычно расходились — Исав склонился над столом, спокойно сообщил:

— Мы являемся владельцами недвижимости, — и выложил перед секретаршей купчую на дом. Та внимательно изучила ее. Владельцы собственности при внесении в списки освобождались от каких-либо предварительных условий. Для секретарши это было чересчур. Не зная, что еще предпринять, она рявкнула:

— Так бы и говорили! Налог на регистрацию — два доллара с каждого.

Исав передал ей деньги, и чету Раффин внесли в избирательные списки. Но у Калли было столько хлопот с восемью детьми, что она почти не пользовалась своим правом. В округе Форд, как и почти во всем штате, расовые волнения не утихали, поэтому белые отнюдь не стремились к тому, чтобы вовлекать черных в избирательные кампании.

* * *

Поначалу я не понял, встревожена мисс Калли или приятно взволнована. Думаю, она и сама этого не могла решить. Черная женщина, первой в округе получившая право голоса, могла теперь стать и первой черной присяжной. Она не имела привычки уклоняться от ответственности, но у нее были серьезные сомнения относительно права одного человека судить другого.

— «Не судите, да не судимы будете», — в который уж раз повторила она.

— Но если бы все следовали этой евангельской заповеди, все наше правосудие потерпело бы крах, разве не так? — спросил я.

— Не знаю, — неуверенно произнесла она, глядя в сторону. Мне еще не доводилось видеть мисс Калли такой озабоченной.

Мы ели жареных цыплят с картофельным пюре и подливой. Исаву вырваться на обед, как обычно, не удалось.