Последний путь под венец

– Она стреляла не в тебя, а в меня, – объяснила я. – Ада была уверена, что я буду дома одна, я сама говорила ей об этом еще в больнице. Но дверь открыла ты, а она в полумраке прихожей не разглядела разницы в фигурах. У нее же после недавней операции было плохо со зрением, да еще эти темные очки, чтобы скрыть синяки и отеки… Помнишь, Ир, тебе показалось, что у Помидорного Киллера глаза были огромные и сверкали, как ксеноновые лампочки? Это очки под маской блестели, они у Ады не просто темные, а совсем непроглядные – иссиня-черные, с зеркальным блеском.

Ирка сильно рассердилась:

– А какого же черта эта полуслепая очкастая тетка не лежала себе дома, восстанавливаясь после операции, как порядочная?! Чего ради ее понесло в тебя стрелять?!

Удивительно дело, майор Лазарчук помалкивал, только глазами стрелял вправо-влево, и слушал нас с подругой с большим и искренним интересом.

– А вот это самое интересное! – с удовольствием ответила я. – Это случайно вышло, я тоже долго не могла понять…

Я посмотрела на майора и будничным тоном спросила:

– Куда деньги делись, вы выяснили? Тридцать миллионов – не одна копеечка?

– Мы разбираемся.

Я радостно засмеялась:

– Лазарчук, с тебя причитается!

– Вознаграждение за помощь в поиске преступников не обещали, – поспешил сообщить один из бойцов.

Я посмотрела на него с укором и процитировала всем известное кино:

– Я мзды не беру! Мне за державу обидно!

– Так ты знаешь, где деньги? – прямо спросил Лазарчук.

– Были в чемодане, – сказала я. – В большом красном чемодане с длинной ручкой и на колесиках.

– Были? – уцепился за слово майор.

– Вот я сейчас вам все по порядку расскажу, ладно? – я снова посмотрела на часы. – Минут за двадцать.

Бойцы майора Лазарчука переглянулись и присели на лавочку. Я оглядела свою публику, остановила взгляд на Ирке, как наиболее отзывчивой, и спросила:

– Вы знаете, что такое тридцать миллионов рублей?

– Куча денег! – с энтузиазмом воскликнула подруга и даже взмахнула руками, обрисовав в воздухе небольшой стог.

– Вот именно! Это шестьдесят пачек, если брать только пятитысячные купюры. Тридцать «лимонов» оптового рынка «Буренушка» дожидались инкассатора в большой спортивной сумке, – я коротко взглянула на майора и сочла нужным пояснить:

– Я видела, ее в телевизионном сюжете показывали. Как и деньги, извлеченные из воды – купюры по тысяче рублей.

– Тысячерублевых было всего несколько пачек, – подал голос Лазарчук.

– Аде повезло, – заметила я. – Полагаю, тысячерублевыми она расплачивалась за операцию, гостиницу, обновки и прочее. Тем не менее на руках у нее оказалась целая гора наличных, которые нельзя было просто так принести в банк и положить на счет – уж больно сумма приметная. Миллионам надо было дать полежать, пока забудется история с ограблением, но Аде просто негде было спрятать кучу денег. Она жила в небольшой квартире с дочерью и внуком и к тому же буквально на следующий день после ограбления ложилась на операцию.

– Блефаропластика! – Лазарчук сказал, как выругался. – Даже в названии слышится что-то криминальное! От слова «блеф», что ли?

– Интересная версия, – похвалила я. – Честно говоря, не знаю. Но Аде эта операция была совершенно необходима. Она собиралась начать новую жизнь, и для этого у нее уже были припасены новые документы. Полагаю, сделать ей их помог милый друг Антон Вехин, у которого имелись подходящие знакомства. Он же не знал, что в свою новую жизнь Ада собирается без него. Я думаю, что в новый паспорт Ады вклеена ее старая фотография. Когда я беседовала с ее дочерью, та пожаловалась, что с трудом нашла фотографию матери для объявления. Альбом с семейными снимками куда-то запропастился, а свою самую любимую карточку, на которой она похожа на Клеопатру, Ада, видимо, забрала с собой.

Я посмотрела на майора:

– Клеопатра, если кто-то не знает, это египетская царица. Чернобровая и смуглая брюнетка с глазами, подведенными толстыми черными линиями. Впрочем, удлинить и более или менее круто изогнуть края век можно и хирургическим путем, заодно с устранением мешков и морщин под глазами.

– Понятно, понятно, мы ждем Клеопатру! – съязвил Серега. – Царицу Египта, красивую и очень, очень богатую. Примерно с тридцатью миллионами рублей в кармане, пардон, в чемодане.

– Да, да, вернемся к миллионам! – попросила Ирка. – Она же не потащила их с собой в больницу, правда?

– Не потащила, – согласилась я. – Ада упаковала деньги в большой плотный пакет, вроде почтовой бандероли, позаботившись, чтобы габариты его соответствовали максимальному объему банковской ячейки.

– Какой банк? – подхватился Лазарчук.

– Головной офис банка на площади Революции в краевом центре. Но сиди спокойно, – махнула я рукой. – Там уже ничего нет. Всё, что было в этой ячейке – деньги и новый паспорт, Ада забрала вчера утром.

– Вчера? – удивилась Ирка.

Я поняла скрытый смысл ее вопроса. Рачительная хозяюшка Ирина Максимова, будь это ее собственные миллионы, не оставалась бы в разлуке с ними несколько долгих дней.