Последний расчет

– У нее большая татуировка вокруг пупка. В ней что-то символическое? – спросил Фрёлик.

– Понятия не имею, – ответила Аннабет и, подумав, продолжала: – По-моему, нет. Типичная безвкусная наколка… наши пациенты любят такие. Наверное, что-то эротическое, сексуальное.

– Вы не знаете, в прошлом она занималась проституцией?

– Они все этим промышляли.

Фрёлик удивленно поднял брови.

– Во всяком случае, большинство из них.

– И Катрине тоже?

– Д-да… и она тоже.

Гунарстранна кашлянул и спросил:

– Когда вы видели Катрине в последний раз?

– В субботу, – немного растерянно ответила Аннабет. – На приеме у нас дома. Ей стало нехорошо, и она ушла пораньше…

– Иными словами, вы принадлежите к числу тех людей, кто последними видел ее живой.

Аннабет и Гунарстранна несколько секунд смотрели друг на друга. Аннабет первая отвела взгляд.

– Да… мы пригласили в гости еще несколько человек.

– Вы сказали, ей стало нехорошо…

– Сначала она, кажется, потеряла сознание, а потом ее вырвало. Я очень расстроилась, потому что вначале решила, что она напилась. Представьте, как нехорошо, если пациенты реабилитационного центра напиваются в доме заведующей!

– Но она не пила?

– Нет, она весь вечер не притрагивалась к спиртному. И еда тут тоже ни при чем, потому что все гости ели одно и то же, но больше никого не стошнило.

– Значит, с ней случился припадок, – повторил Гунарстранна. – И она ушла пораньше… вместе со своим бойфрендом?

– Нет, кажется, она вызвала такси.

– Кажется? То есть вы не знаете?

– Откровенно говоря, нет. Я не знаю, как она вернулась домой.

– Домой она так и не вернулась.

Аннабет закрыла глаза.

– Гунарстранна, не усугубляйте мое положение. Я не знаю, кто ее увез. Знаю только, что кто-то о ней позаботился. Она ушла из нашего дома раньше остальных… Я решила, что она вызвала такси.

– Когда примерно она ушла?

– Наверное, около полуночи.

Гунарстранна кивнул.

– Фру Ос, – сказал он, – теперь я вынужден напомнить вам, что параметры нашей беседы несколько изменились.

– Что значит «параметры изменились»? Неужели вы думаете, что… Боже мой, объяснитесь!

– Мы ничего пока не думаем, – мягко ответил Гунарстранна. – Изменение заключается в том, что вы больше не обязаны хранить тайны, доверенные вам вашей пациенткой. Если же вы до сих пор считаете себя связанной нормами профессиональной этики, я, как представитель власти, могу освободить вас…

– В этом нет необходимости, – заверила его Аннабет. – Давайте будем справляться с трудностями по мере их поступления.

– Отлично, – кивнул Гунарстранна. – Сегодня провели вскрытие Катрине Браттеруд. – Кивком он указал на здание Института судебной медицины.

– Да, – сказала Аннабет.

– На нем присутствовали мы с Фрёликом.

– Да…

– Очень важно выяснить, что же именно с ней произошло, – продолжал инспектор. – Вы совершенно уверены, что ее стошнило?

– Я не стояла и не наблюдала за ней, если вы это имеете в виду.

– Какую еду подавали на вечеринке?

– А что?

– Я хотел бы сравнить ваш ответ с тем, что обнаружили у нее в желудке.

Аннабет передернуло.

– На закуску были мидии, – начала перечислять она. – Потом я накрыла шведский стол: салаты, холодное мясо, легкие закуски к вину и пиву – оливки, артишоки и прочее… сырная тарелка после горячего… красное вино… пиво… минеральная вода для всех желающих… кофе с коньяком.

Гунарстранна кивнул и продолжал:

– У нее под ногтями обнаружены частицы кожи, что, наряду с другими подробностями, наводит на мысль, что она защищалась.

– Хотите сказать – царапалась?

Инспектор кивнул.

– Бедная Катрине! – пробормотала Аннабет. Поскольку ее собеседники молчали, она вновь заговорила: – На всякий случай знайте: я не заметила в своем окружении человека с исцарапанным лицом.

– Как вы думаете, почему родители Катрине не объявили ее в розыск?

– Похоже, они по ней не очень скучают.

– Пожалуйста, объясните, что вы хотите этим сказать.

– Я хочу сказать, что фру Браттеруд живет как цыганка – либо в своей лачуге, больше похожей на сарай, либо у кого-то из многочисленных кавалеров. Она алкоголичка и вряд ли помнит, сколько Катрине лет. Пока Катрине была у нас, ее мать ни разу не пришла на день рождения дочери…

– А отец?

– Умер, когда ей было десять или одиннадцать лет. Кстати, родители у нее приемные; ее удочерили.

– Приемные родители? – удивился Фрёлик. – Почему алкоголичке позволили удочерить Катрине?

– Наверное, тогда ее мать еще не пила.

– И тем не менее…

– Фрёлик, все органы государственной власти совершают ошибки. Полиция не исключение… Мне известны случаи, когда невинные люди по двадцать лет проводили за решеткой из-за ваших ошибок!

Фрёлик хотел было возразить, но Аннабет не замолкала:

– К нам в центр привезли четырнадцатилетнюю девочку, которой звери полицейские выбили четыре зуба!

– Четырнадцатилетнюю? Не может быть!