Последний расчет

Гунарстранна ждал. Ему показалось, что Уле Эйдесен очень сосредоточен.

– Что было, то было. Катрине, которая кололась и занималась проституцией, не имела ничего общего с той Катрине, которую знал я. Меня не интересовала девушка, которая ловила клиентов в подворотнях и сидела на героине. Меня интересовала Катрине.

– Насколько я понял, на героине Катрине никогда не сидела, – заметил инспектор. – Она принимала амфетамины, экстези, нюхала кокаин…

– Все наркоманы рано или поздно подсаживаются на героин… Она ведь и проституцией зарабатывала себе на дозу! Об этом вы не думаете?

– Я ничего не думаю, – ответил Гунарстранна. – Но я читал сообщения о ней. Разве вы не спрашивали ее о прошлом?

– Ни разу.

– Почему?

– Повторяю, мне было неинтересно.

– Вы ревновали ее к прошлому?

– Конечно нет.

– А по-моему, да.

– Похоже, проблемы не у меня, а у вас.

– Было ли так, что ей хотелось поговорить с вами о прошлом?

– Я не хотел ее слушать. Говорил, чтобы она замолчала.

– Вы применяли насилие?

– Я в жизни пальцем никого не тронул!

– И Катрине тоже?

– Даже не думал.

– Уточняю. Вы ни разу не подняли на нее руку?

– Ни разу. Ваш вопрос доказывает лишь одно: как мало вам обо мне известно. И о ней тоже.

– Но вы просили, чтобы я попытался понять ваши страдания. Вы кажетесь самому себе мучеником, потому что жили с девушкой, которая, по вашему же выражению, «спала с кем попало».

– Я ничего подобного не просил.

– Я воспринял ваши слова именно так. Сказав, что вы не хотели обсуждать ее прошлое, вы, по-моему, признали, что ревновали ее к прошлому.

– Ничего я не ревновал. Я вообще не ревнивый. Почему вы так упорствуете?

– Потому что в ваших действиях просматривается мотив…

– Вы заблуждаетесь. Я бы ни за что не причинил вред Катрине. Кроме того, вы ведь выяснили, что на ту ночь у меня есть алиби… Мерете Фоссум.

– Да, действительно, но давайте представим, что Катрине в ту субботу настояла на разговоре о ее прошлом. Скажем, вы отказались ее выслушать. Вполне возможно, в результате вы поссорились… в свете того, как вы относитесь к ее прошлому.

– Повторяю, ее прошлое меня не волновало!

– Нам известно, что в ту субботу Катрине была не в форме. Из-за того, что случилось у нее на работе, в бюро путешествий. Может быть, кто-то напомнил ей о ее прошлом… И поэтому она вернулась домой в плохом настроении. Косвенно это подтверждает Сигри Хёугом. Катрине звонила ей и рассказала о происшествии, а вы в то время сидели в другой комнате. Вы с Катрине были любовниками. Находились в близких отношениях. Вы то и дело ночевали друг у друга. Почему же она скрыла от вас такое важное происшествие?

– Потому что ее чертово прошлое меня не интересовало!

– Почему вы так злитесь?

– Я не злюсь.

– Нет, злитесь. – Гунарстранна улыбнулся. – Очень злитесь. Прямо дымитесь изнутри!

– Вам-то что за дело?

– Вы злились и на нее – за то, что она была проституткой.

– Я уже сказал, мне плевать, кем она была!

– А я вам не верю.

– Мне плевать, верите вы мне или нет! – заорал Уле Эйдесен.

Гунарстранна развалился в кресле. Провоцировать этого молодого человека бесполезно и неплодотворно. В конце концов, у Эйдесена есть алиби. Затягивая допрос, он напрасно тратит время…

Он выдвинул ящик стола и достал оттуда снимок Реймонда Скёу. Протянул снимок Эйдесену:

– Знаете его?

Эйдесен положил фотографию на стол и внимательно рассмотрел. Потом кашлянул и ответил:

– Нет.

– Вы его раньше не видели?

Эйдесен покачал головой:

– Нет.

– Никогда?

– Никогда.

– А вы подумайте.

– Думаю… стараюсь.

– Вы совершенно уверены, что никогда не видели его?

– Да. А кто это?

– Человек из прошлого Катрине.

– Кто он?

Гунарстранна улыбнулся:

– Что, интересно стало?

– А, ладно, плевать, – вздохнул Эйдесен.

– На кого – на меня или на него?

– На него. Мне все равно, кто он такой!

– Ясно, – задумчиво ответил инспектор. – Для меня странно только одно…

– Что?

– Вы так и не спросили, что же произошло в субботу в бюро путешествий.

Глава 26 Ложь

На столе перед инспектором полиции стояла тарелка жареной картошки. Когда позвонил Фрёлик, Гунарстранна, прижав трубку к уху, одновременно выдавливал в свежевымытую пепельницу «Чинзано» кетчуп из пакетика. Он выругался, когда кетчуп попал ему на галстук.

– Победа! – крикнул Фрёлик.

– О чем ты?

– Можно арестовывать!

– Кого?

– Хеннинга Крамера.

– Почему? – спросил Гунарстранна с набитым ртом.

– Я побеседовал с двумя таксистами, которые подтвердили показания Крамера касательно Акер-Брюгге. Оба хорошо запомнили девушку. Не остается сомнений в том, что ею была Катрине Браттеруд – красивая блондинка в юбке и черном кружевном бюстгальтере. Девушка и Крамер производили впечатление парочки; казалось, она в хорошем настроении, как будто под кайфом. Официант в «Лектерене», одном из ресторанов на барже, тоже сразу вспомнил девушку. Она танцевала вальс с каким-то мужчиной на причале. Их обоих помнит и сотрудница «Макдоналдса». Они купили чизбургеры, кока-колу и ушли. Официант из «Лектерена» также помнит Крамера. По его словам, он не понимает, как такому идиоту удалось подцепить такую красотку.