Последний рассказ о роботах

Он на секунду вышел из комнаты и вернулся со старинной тетрадью в клеёнчатом переплёте. О, я давно знал, какую драгоценность он держал в руках!

— Когда-то в нашем городе жила девушка по имени Марина. Сейчас уже никто не помнит места, где она жила со своей матерью, потому что дом снесли, и на том месте построили большое многоэтажное здание. Говорят, Марина была девушкой изумительной красоты, той редкой, неповторимой, беспощадной красоты, которая простых людей пугает… Красота женщины не всегда является счастьем. Если она отталкивает и страшит, то её сторонятся и избегают. Завидев её издалека, жители города обходили её стороной, торопливо, не оглядываясь. Она всегда была одна, и никто никогда не решался подойти к ней и заговорить. У неё не было подруг, потому что девушки боялись показаться рядом с ней уродливыми. Молодые парни, завидев её, стремились поскорее скрыться, чтобы не показать, как они её не достойны.

В парке над рекой, недалёко от центральной клумбы, есть густая аллея, и в самом конце — над песчаной кручей — скамейка. Летом она часто уходила туда, сидела одна и смотрела на реку, и на мост, и на пологий берег на противоположной стороне, и на серую даль, которая сливалась с бескрайней степью. Она сидела часами, как неживая, и многие знали, что она там сидит, и избегали заходить в эту аллею. Она возвращалась домой, когда в парке становилось людно, и все ей уступали дорогу и что-то шептали за её спиной. А она шла медленно, гордая, красивая, единственная во всем мире.

…Однажды, когда она сидела на своей скамейке, в аллею случайно забрёл один молодой человек. Наверное, случайно, он ничего не знал о Марине и о том, какая она, и смело подошёл к скамейке. Она повернула к нему своё лицо и… Вы помните как у Оленина начинается первый сонет? Помните, как он рисует первое впечатление, как он застыл парализованным, окаменелым…

С этого все началось. Он ежедневно ходил в заброшенную аллею и смотрел на неё издалека, и после возвращался домой и писал, писал, писал… И так было три месяца подряд, изо дня в день, пока не наступила осень и не пошли дожди. В один погожий день, когда солнце на короткое время выглянуло из-за туч, он снова её увидел, и на этот раз смело подошёл к ней и положил к ней на колени вот эту тетрадь.

Всю ночь он прометался, как в бреду, а утром, очень рано, пошёл туда и стал её ждать.

В сумерках он снова увидел её, и она подошла к нему плавно, как привидение, и вернула эту тетрадь.

Старик умолк, и мне на мгновение стало страшно.

— Обратите внимание. Обложка тетради совсем истрепалась и потрескалась, а чернила на страницах расплылись.

Я листал страницу за страницей, и перед моими глазами мелькали строки знакомых стихов…

— Это подлинная рукопись сонетов Оленина. Её сотни раз переписывали, перепечатывали и издавали. Но ни один критик, ни один издатель не обратил внимания на одну-единственную строку последнего, неоконченного, сто восьмого сонета. Она написана на предпоследней странице. Читайте: «Твои глаза влекут, как бездна…»

И ещё обратите внимание на самую последнюю страницу.

Совсем другим, почти детским почерком были начертаны страшные слова: «Это не для меня. Я этого не понимаю».

— И что случилось с поэтом после? — спросил я.

— Исчез — жёстко произнёс старик. — Куда‑нибудь уехал, скрылся навсегда.

Дорогой друг!

Я посетил место, где жила Марина. Теперь там стоит многоэтажное современное здание из стекла и алюминия. Я разыскал аллею над песчаной кручей, но сейчас она одета в асфальт, и только на самой последней скамейке прикреплена бронзовая табличка, где говорится, что сюда приходил поэт Андрей Оленин.

И все.

Недавно я сидел на песке возле огромного железнодорожного моста и слушал, как по нему громыхали поезда. В голове больно повторялось: «Исчез, исчез…» Стало темно, на реку набросился сырой, порывистый ветер. Он взлохматил воду и прижал лозы к песку, а я не мог покинуть это место.

Мосты!

Я люблю смотреть на мосты. Они одновременно ажурны, величественны и массивны. Они пролетают над реками, водопадами и пропастями, и я всегда удивляюсь, как совсем маленькие люди могут создавать такие красивые и трудные сооружения. Люди всегда делают что-то трудное, что не под силу никому. Вроде этого моста, по которому гремят электровозы и над которым всегда шумит косматый ветер, переносящий через реку песок с того берега.

«Исчез, исчез…»

Я не выдержал и закричал:

— Что случилось с поэтом?

И вдруг мой маленький литературный робот, который неподвижно стоял рядом со мной, произнёс:

— «Твои глаза влекут, как бездна…»

Откуда он это знает?

— Откуда ты это знаешь? Ведь тебя этому никто не учил? — ошеломлённый, спрашивал я.

— «Твои глаза влекут, как бездна…» — повторил он.

Я не сразу сообразил, что произошла. Было очень темно, и робот стоял прямо у воды, а в его хромированном корпусе тускло отражались огни, светившие над парком, на набережной и в окнах домов над рекой. Я не заметил, как мой робот вошёл в воду и пошёл все дальше и дальше, пока его не захлестнула волна…

— Назад, назад! — закричал я.

Но было уже поздно.