Последний рассвет

Учитель Йитсуро немолодой, невысокий крепкого сложения. Его седеющая голова глубоко утопала в плечах. Одежда из мехов, казалось, придавала фигуре неуклюжесть, сутуловатость, но ловкость нисколько не страдала. Грозно темнело тёмно-коричневое родимое пятно, охватившее, будто огромным сюрикэном, левую половину сурового овального лица. В самом центре этой кляксы, словно из мира мёртвых, зловеще блестел пустым бельмом остекленелый глаз.

После того, как буси больно поколотили друг друга деревяшками по голове, предплечьям и ключицам, он заговорил протяжно, монотонно и невнятно:

— За-запп-омните, о-ол-лухи! Ппф-еремещ-щение яв-вляется боев-ыым элеме-ентом. Мн-о-ггггиие шккк-олы ра-аа-азучивают т-ттт-ттеехнику пферемещения, обббращая вн-внимание на ппп-равильное ппп-оло-ожение ттела в просттт-ттт-транстве и в любом ппп-роцессе…

— Война идёт, — громко оборвал Шиничиро. — Нафига им твоё «пппф-еремещ-шение»! Ты эту деревенщину бить научи… Слушайте меня, дурни! Основная мощь боя — это удары «как следует» и «куда надо».

— Перестань, Шини! — прошипел Хаору, дёрнув друга за рукав. — Не успел выйти из дома, как дерзишь.

— Что з-за нн-на-агггг-лец? — раздражённо спросил мастер. Правая часть лица залилась краской гнева, а левая потемнела сильней, он заморгал покалеченным глазом. — Мможет, встттанешь на м-моё м-место и ппп-родолжишь у-учение?

— Идти лень, а рассказать могу, — Шиничиро кивнул с таким видом, словно обучать новобранцев было его любимым занятием по четвергам после завтрака.

Воцарилось молчание… Не только новобранцы воззрились на него испытующе, с интересом, но и подошедшие старшие, опытные ниндзя «Белого лотоса» удостоили незнакомца внимания. И хоть его одежда отличалась той же безыскусностью, что и манеры, но глаза — как звёзды, горели ярко и таинственно. В этом парне определённо сквозило что-то… необыкновенное.

Дети, подкатив тележки с угощениями, восторженно глазели на недовольного мастера Йитсуро и на дерзкого парня с широкой улыбкой счастливого ребёнка, которому удалось завладеть вниманием взрослого. Горделиво окинув взглядом подтянувшихся синоби «Белого лотоса» и вольно распустившихся разбойников «Пылающего рассвета», Шиничиро начал вещать так оживлённо и непринуждённо, будто находился в кругу собственных учеников. Члены банды — обыкновенные сельские воры, простые горные бандиты, успели полюбить его, и не за прекрасную игру на бива, а как есть: грубого, несдержанного, насмешливого и непочтительного.

— Ага, пусть наш доскажет!

— Конечно, никому ведь худо не станет, послушаем!

Окрылённый поддержкой товарищей, Шиничиро говорил:

— Моя сила лишь отчасти копится внутри тела, и в нужный момент я, конечно, способен направить её целиком для удара… Но на самом деле свою силу боец должен использовать рационально: поражают всегда боги, а буси одним лишь знанием направляет силу инерции мироздания куда и как надо — с максимальным уроном для врага. Это принцип «пустоты — полноты», когда «пустотность» порождает «полноту».

Речь незнакомца мастер Йитсуро выслушивал хмуро, испытывая жгучее недовольство и желание наказать хвастуна.

Шиничиро отличался живым умом и острым языком, заметно превосходя в этом отношении многих присутствующих, которые молча, слушали.

— Запомните, никакого мандража! Никаких сомнений в бою! Только в состоянии полной «пустоты» возможен мгновенный переход из расслабленного состояния в максимально собранное, а это и есть ваше выживание и основа для сильного удара, — заключил Шини с видом великого умника.

— Я ещё и не такое вам расскажу, — покачал он пальцем, поймав изумлённый взгляд Суа. — Вы не представляете, у кого я учусь и кто мой отец! Северное додзё — лучшее, признайте!

Губы юноши скривила тонкая усмешка, словно ему стало жаль простодушных слушателей, но тут Шиничиро спохватился, прикусил язык, поняв, что выдал лишнее…

— К-кто ттт-вой о-отец? — как бы невзначай, но по-прежнему недоверчиво поинтересовался мастер.

Парню было нетрудно удержаться от безоглядного бахвальства, но, дерзкий, он ответил в своей обычной непринуждённой манере, не придавая значения статусу собеседника:

— Слишком знаменитый мастер на севере Хондо, чтобы называть малоизвестным южным додзё.

Шиничиро был отчаянно смел, но в том положении, в которое попал сейчас, силу духа следовало сочетать с терпением, мудростью и осмотрительностью. Парень выдал волнение, прикусив нижнюю губу и коснувшись левого уха.

— Ч-что-о ск-казал? — рассерженно бросил мастер. — А н-ну, нак-казать наг-гглеца!

Синоби юга кинулись на Шиничиро.

— Эй! Вы не смеете, поганцы! Я — сын Шуинсая Зотайдо!

Шини парировал прямой в челюсть правой рукой и ловко ответил первому напавшему коротким тычком в горло, однако не успел увернуться от другого. Сердце прошил спазм от резкого удара в шею, подкосились ноги. Лишь слабо всколыхнулся воздух, и, казалось, никто никого не бил — а Шиничиро лежал на спине на холодном снегу и пытался вздохнуть.

— Помогите, что вы?.. — взгляд Хаору затуманился, от негодования защемило в груди, он бросился выручать друга.