Последний разговор с Назымом

Впервые вместе мы приехали во Францию ранней весной, пять лет назад. Вспомни, как ты готовил мое первое появление в Париже. Привез мне из Стокгольма светленькую бежевую куртку из замши, коричневую юбку в складку, коричневые туфли и сумку. Все очень неброское, «как любят в Париже».

В аэропорту нас встретил Абидин. Ты сразу потребовал от него ответа:

– Ну, как Вера? – и тут же с гордостью: – А костюмер я!

– Очень хорошо. Замечательный у тебя вкус. Вера выглядела бы совсем как парижанка, если бы вся одежда ее не была такой новой. Но это поправимо. Я ей помогу.

Он загрузил нас в свою маленькую, очень старую машину, ржавую и неубранную. Твои длинные ноги, Назым, там поместились с трудом, колени торчали выше головы. Так мы и поехали. Машину вела жена Абидина Гюзин, но сил ее не хватало, чтобы выкрутить руль при повороте налево или направо. Тогда она просила Абидина помочь. Вдвоем они, что есть силы, наваливались на руль, и машина нехотя им подчинялась. Ты веселился.

Так добрались мы до маленькой гостиницы «D’Аlbe» в Латинском квартале, неподалеку от бульвара Сен-Мишель, которую Абидин выбрал для нас по двум причинам: во-первых, она была рядом с его домом, а во-вторых, он считал, что если человек живет в Париже, то непременно должен видеть в любой момент, когда ему только захочется, Сену из своего окна. Действительно, если распахнуть окно нашей ванны и хорошенько оттуда высунуться, можно увидеть и Сену, и Нотр-Дам, и мансарду Абидина. Мы полюбили эту маленькую старую гостиницу, свой номер и всегда останавливались только в «D’Аlbe» и только в нашем скворечнике.

Едва мы побросали вещи в гостинице, как Абидин сказал:

– Нечего терять время в Париже, едемте его смотреть.

Мы ездили по городу два или три часа, ахали, изумлялись. Ты все время следил за моим лицом, пытался понять, нравится ли мне Париж, как я реагирую на Нотр-Дам, бульвар Распай, площадь Звезды, Монмартр, на Елисейские поля и Булонский лес, на Лувр… Когда мы вышли из машины у нашего гранд-отеля, Абидин удовлетворенно заметил мне:

– Вот теперь ты настоящая парижанка.

По выражению твоего лица я поняла – со мной что-то случилось. Опустила глаза и увидела, что моя светлая куртка совсем почернела, и только на рукавах у сгиба локтей еще виднелись светлые полосы.

В номере ты раздосадованно пытался отчистить замшу от сажи и ворчал, что глупое пижонство Абидина испортило не куртку, а мой образ…

– Тебе не идет грязь, нарочитая небрежность, за тобой другая страна, другой опыт, другая культура. Не надо играть в жизни чужие роли!.. Вообще не надо играть. Надо лишь быть собой…

Однажды в Париже ты попросил Абидина:

– Нарисуй мне Веру.

А он не рисует портретов. Но ты просил. И когда мы улетали, Абидин принес в аэропорт пакет.

– Вот, – говорит, – тебе три портрета Веры.

В Москве ты распаковал подарок. Абидин пошутил. В пакете оказались три маленькие картинки, похожие на призрачные морские пейзажи. Среди нежных спокойных волн три острова – голубой, зеленый и коричневый. Но ты был очень растроган, удивился, как художник смог передать характер человека через цвет.

– Да, это действительно, Вера! – И повесил «портрет» в центре стены.