Последний реанорец. Том VII

Испепеляющие пламя Пожарского и клинки света Долгорукова были заблокированы воздвигнутым плащом и сетью раскинувшихся молний, и в тот же миг они сами оказались под бомбардировкой пикирующих сверху свирепствующих разрядов алой силы.

Джады запорхали подобно жалящим осам, разрубая ледяные осколки Морозовой и в то же время отклоняя её саблю в сторону. На моё удивление девушка на долю вдоха стала гораздо быстрее и попыталась отступить. Однако, увы…

Боюсь, Ростислав не обрадуется тому, что я нанесу ей увечья.

Вихревая Гильотина…

Техника дома Ар-Ир достала девушку на самой своей грани и напрочь снесла её защиту.

Надо бы забыть о поступи хаосита и вшивеньких движениях, пора попробовать нечто новое и высокоуровневое. Рассвет у меня вряд ли получится, но вот первая часть должна.

Пять неотложных заветов магии Реанора. Вернуться к истокам. Вспомни, Зеантар. Вспомни то, что у тебя есть и сравни с тем, что когда-то было…

Представить. Возобладать. Принять. Обуздать. Приказать.

Закат династии…

Тело под силой молнии преобразилось в единый алый сгусток, а затем стало до невозможного легким, словно унция пыли. По итогу Морозова не успела опомниться, а про отступление на безопасное расстояние можно было забыть. Потому как в следующую секунду навершие джада в районе её затылка безжалостно пробило тонкую ледяную патину на теле магини. Княжна не успела ничего произнести или даже выдохнуть, как тотчас осела наземь без чувств.

Закат династии…

В последний миг удалось подхватить её тело у самого пола и при помощи техники унести девушку к границе барьера.

На весь процесс не ушло и секунды. В это время оба уникума всё также продолжали противоборствовать вездесущим разрядам молнии, и с ошеломлением и безнадёгой взирали на то, как Морозова оказалась повержена.

‒ Славная была битва, ‒ с улыбкой кивнул я княжичам, забрасывая джады в ножны и вырывая из пространства ревущее силой громовое копью. ‒ Но боюсь, пора её заканчивать.

После моих слов оба стопа постарались напитать щиты еще большей силой, но на все их манипуляции я лишь усмехнулся.

Разрубающий вал проще своего собрата, но сейчас почти со сформированным рунным телом не должно возникнуть проблем.

Техника дома Нор-Ата… Рассекающий вал…

Параллельный серп соития сил столпа империи и эфира с рёвом сорвался с наконечника копья, а в следующий миг тёмно-багровая рокочущая яркая вспышка ослепила всю арену. До ушей моментально донеслись два одновременно тяжелых хрипа и два мощных и тяжелых удара о барьер, отчего тот пошел рябью, а следом один из пяти защитных куполов, который и принял на себя весь ударный импульс был полностью разрушен.

Само собой, силу пришлось снизить на самый минимум, но с учетом их защиты те максимум отделались несколькими внутренними ранениями и сотрясением.

Не успел я обернуться к Юсупову, как в меня сразу же уперлись минимум два или три десятка различных взглядов.

‒ Победа за… Лазаревым!.. ‒ с заметной заминкой и скрытым удивлением выпалил старик, глядя то на меня, то на еле шевелящихся поверженных архимагистров. ‒ Оценка окончена. Требуется… анализ!

Похоже, за время битвы самые бесстрашные наблюдатели перекочевали к самой арене и во главе всех присутствующих стоял довольный увиденным император, который демонстративно стал аплодировать, а вот в дальних рядах устроилось множество моих недругов из стана Воронцовых и Акинфовых, потому как гнев и злоба там витало уйма.

Пяток мгновений спустя, когда барьеры полностью развеялись, а я спустился вниз с арены, кроме гробовой тишины, аплодисментов государя, пересуд нескольких высокопоставленных лиц, женского обожания и удовлетворенного тихого смеха Трубецкого и Потёмкина больше я ничего не слышал и не успел ощутить. Потому как шквал различных эмоций, от изумления до жгучей злобы, нещадно разрывал голову, отчего пришлось спешно глушить все реанорские чувства.

Но так или иначе я уловил всё до последней капли. Каждую унцию ненависти и радости.

Трепещи Ракуима! Гнев, страх, ярость и незамутнённая радость. Задерите меня мертвецы вечного поля битвы! До чего же приятно потешить собственное эго, лицемерие и эгоизм.

‒ Удивил, Захар, молодец! ‒ посмеиваясь молвил Романов обменявшись взглядами с мрачнеющим на глазах патриархом, а после по-дружески хлопнул меня по плечу, глядя на то, как с пола арены начали медленно подниматься ошарашенный Долгорукий и не менее удивлённый Пожарский. ‒ Отдыхай и празднуй, мой мальчик, ты это заслужил, мне уже интересно, на что сподобиться Юсупов, буду ждать с нетерпением. Нам же пора, ‒ весело добавил Всеволод, а после обернулся резко к церковнику, который прожигал меня холодными и цепкими глазами наряду с остальными моими врагами. ‒ Пойдемте, ваше святейшество, прогуляемся немного. Не будем мешать молодому поколению.