«Последний римлянин» Боэций

Смолоду Боэций играл заметную роль в политической жизни. В 510 г. стал консулом, свои обязанности выполнял с большим усердием, хотя и сетовал на то, что государственные дела препятствуют основной работе — комментированию и написанию философских сочинений. Об, обстановке, в которой приходилось работать, писал Кассиодор, сменивший Боэция на посту магистра оффиций: «Только начну какое-нибудь дело, оно прерывается криками и его приходится доделывать в спешке, так что начатое не может быть закончено с надлежащей осмотрительностью: один торопит меня частыми и недоброжелательными возражениями, другой терзает разговорами о своих тяжких бедствиях, а некоторые осаждают яростными распрями и раздорами. Как вы можете при таких условиях требовать красноречивых посланий, если я едва успеваю подобрать нужные слова? Ведь даже по ночам одолевают меня неотступные заботы о том, будет ли доставлено в город продовольствие, что в первую очередь требуется народу, радеющему более о своем желудке, нежели об услаждении слуха; потому-то я и вынужден перебирать в уме все провинции и всюду расследовать неполадки, ибо недостаточно повелеть воинам, указав, что они должны делать, если за исполнением приказа не следит бдительный судья»[36]. Став на путь активного сотрудничества с варварами, философ следовал примеру своего отца, состоявшего на службе у Одоакра, и тестя Симмаха, являвшегося принцепсом (главой) сената известного политического и государственного деятеля остготской Италии.

Несколько лет Боэций, вероятно, был комитом священных щедрот (распорядителем финансов) Остготского королевства, занимался вопросами содержания войска, распределения продовольствия, регулирования денежного обращения и натурального обмена. Теодорих постоянно обращался к нему как к главному эксперту в делах просвещения и культуры, высоко ценил король и инженерное дарование своего министра. Боэцию, к примеру, было поручено организовать создание и пересылку бургундскому королю Гундобаду водяных часов.

Около 522 г. Боэций занял высший пост в правительстве Теодориха, став магистром оффиций. Боэций и Симмах являлись также первыми лицами в сенате. По словам самого философа, его деятельность на поприще государственной службы доставила ему много неприятностей и изобиловала столкновениями с варварской администрацией.

С юности и до последних дней свой досуг Боэций всецело посвящал научным и философским изысканиям, плодом которых стал ряд обширных сочинений, относящихся к различным областям знания, в том числе комментарии к «Введению» Порфирия (один — к этому произведению в переводе Мария Викторина, другой — к собственному переводу), уже упоминавшиеся выше трактаты по арифметике, музыке, геометрии, астрономии, комментарии к «Категориям» Аристотеля, комментированные переводы его же Первой и Второй Аналитик, трактаты о категорических силлогизмах и о силлогизмах гипотетических, комментарии к «Топике» Цицерона, теологические трактаты и др. В средние века имело хождение немало сочинений философского характера, приписываемых Боэцию, однако научная критика не признала их подлинность.

Постоянный творческий импульс интеллектуальным занятиям философа придавала неизменная поддержка близких ему людей, в которых он находил благосклонных слушателей и справедливых ценителей. Вокруг него сложился дружеский кружок, спаянный общностью культурных и политических интересов. Высшим авторитетом в этом кружке почитался Симмах, широко известный как человек, до конца преданный идеалам римской свободы. В него входил и папа Иоанн I, хотя ни Боэций, ни Симмах не являлись ревностными христианами. Всех их связывало увлечение философией. К этому кружку, вероятно, примыкал и сенатор Маворций, изучивший и комментировавший тексты латинских поэтов. Особый интерес он проявлял к Горацию, наиболее языческому из них, а также к Пруденцию, наиболее христианскому, противопоставившему великой военной и государственной мощи Рима вселенскую религиозную миссию Вечного города.

В политическом и культурном отношении члены кружка в определенной мере ориентировались на Восточную Римскую империю, где в несколько иных формах шел аналогичный процесс переработки античного наследия, приспособления его к требованиям христианизирующегося мира. Надо отметить, что и женщины этого круга играли заметную роль в культурной жизни. Своей образованностью славились Рустициана, дочь Симмаха и жена Боэция, Юлиана, тоже из рода Анициев, поддерживавшая активную связь с константинопольским двором. Родственница Боэция Проба переписывалась с учеником Августина Фульгенцием Руспом.