Последний роман Владимира Высоцкого

– Давай где-нибудь присядем, что ли, – предложил Володя. – А вот хотя бы на диванчик.

Они присели.

– Слушай, Ир, сколько же мы с тобой не виделись? Лет пять, наверное…

– Да, что-то около того.

– И где же ты пропадала?

– Ой, Володя, и не спрашивайте! Где я только не была! Рассказывать до утра можно.

– А я не тороплюсь. Я тут свои дела уже в основном закончил. А до вечернего спектакля еще вагон времени. Да и прекрати мне «выкать», я еще не настолько стар.

Посмеялись.

– А где ты, в каком театре? – поинтересовалась «скандинавская гостья».

– Там же, на Таганке!

– О, я много слышала, но бывать у вас еще не приходилось.

– Все! Беру на себя обязательство: ты посмотришь все наши спектакли. А начнем с «Гамлета».

– И кто же Гамлет?

Высоцкий сделал вид, что обиделся:

– Он сидит рядом с тобой.

– Ух ты! – искренне удивилась Ирина.

Они поговорили еще о том о сем, вспомнили общих знакомых: «А как там Севочка Абдулов? А Жора Епифанцев?..» Потом она спросила:

– Володь, вот ты тогда свою песню пел, помнишь? Ну, в этом клубе КГБ, где мы репетировали… «Парус», по-моему, песня называлась. А ты еще что-нибудь написал? Поёшь, нет?..

Она не ожидала от Высоцкого такой бурной реакции: он был просто в шоке. Схватил ее за руку:

– Тебя мне сам бог послал! Ты правда ничего больше моего не слышала?

– Да нет, откуда? Я же говорю: жила за границей. А там никого из наших знать не знают…

– Это прекрасно! – возбужденно произнес Высоцкий. – Нет, то, что нас не знают, конечно, паршиво. Но это «временные трудности». А прекрасно то, что ты меня ни разу не слышала. Ты же для меня просто находка. – Он на мгновение задумался. – Слушай, а у тебя как со временем?

– Нормально. Занесу вот сценарий – и свободна. А что?

– Отлично! Пойдем отдадим твой сценарий. Скорей! А потом поедем ко мне, на Матвеевскую.

– Это еще зачем?

– Я буду тебе петь!

– Поехали!

Пока добирались до Матвеевской, где снимал квартиру Высоцкий, Ирина без передыху щебетала, рассказывая ему свою историю:

– Когда я тебя первый раз увидела в этом кагэбэшном клубе перед репетицией, возненавидела всеми фибрами души, ей-богу. Ты же все к кому-то все время цеплялся, острил, издевался. В общем, запрезирала тебя со всей моей детской категоричностью. А вы там с ребятами – Геной Яловичем, Епифанцевым, Абдуловым – хотели что-то вроде театра организовать. Помнишь?.. Ну вот, а я как-то пришла на репетицию и вдруг слышу – кто-то здорово поет хрипатым голосом: «Парус, порвали парус! Каюсь, каюсь, каюсь…» Влетаю – опоздала немножко, – все кучей стоят, слушают. Проползла между ними и вижу, что это тот самый, ненавистный мне… И ляпнула: «Ну, надо же…» А ты как раз петь закончил, посмотрел на меня: «Ну, что?» Я говорю: «Надо же, такой противный – и такую песню спел». И ты расхохотался на весь клуб… Помнишь?

– Конечно, – кивнул Высоцкий. – Ты мне сразу очень понравилась.

– Ну вот, а потом после нашей родимой школы-студии, – Ирина невесело усмехнулась, – поработала в «Ленкоме», у Гончарова в «Маяковке». Натерпелась от баб – ужас!.. Везде за спиной слышала: «Конечно, ЭТА из «Доживем до понедельника» сразу все роли заграбастала». – «Так она же со всеми режиссерами спит!»

– Бывает. – Владимир погладил ее по плечу.

– А потом я поломала ногу и влюбилась…

– В хирурга? – тут же подхватил Высоцкий.

– Ну почему именно в хирурга? – рассердилась актриса. – В музыканта. Я после своих переломов только-только начала ходить, и друзья повезли меня на польскую выставку. А там выступали «Бизоны». Помнишь такую группу?

Высоцкий отрицательно покачал головой:

– Не-а.

– Да, так вот, в самого главного из них, Збышека Бизоня, я и влюбилась. И нет чтобы ограничиться красивым романом, зачем-то поперлись в загс. Уехали в Польшу…

– Извини, – перебил Высоцкий и обратился к водителю: – Там, на светофоре, направо.

– Я помню, Владимир Семенович, – отозвался таксист. – Не первый раз встречаемся.

Ирина притихла, с некоторым недоумением посмотрела сначала на шофера, потом на своего спутника. Но продолжила:

– Я даже представить себе не могла, что в Польше меня так хорошо знают. Наш «Понедельник», оказывается, там пользовался бешеной популярностью. Замучили интервью, снимки на обложках журналов стали появляться, предлагали работу в театре.

– А язык? Для меня эта тема… – заинтересовался Высоцкий.

– Знаешь, от природы для меня языки – не проблема, – похвасталась Ирина. – Далеко еще?

– Да нет. А ты что, боишься, что не успеешь все рассказать?

– Не измывайся над моей болтливостью! – Ира шутя шлепнула его по руке. – Я очень скоро уже могла и репетировать, и играть и на польском, и на английском. Но толком никуда не могла пристроиться – у мужа был свой жесткий гастрольный график, и нам пришлось надолго уезжать – то в Швецию, то в Англию. Шведский язык, кстати, я так и не одолела. А посему занималась исключительно домом и жутко тосковала. А какой быт у гастролеров, ты, наверное, знаешь.

– Да как тебе сказать, – неопределенно ответил Высоцкий. – Так, краем цепляюсь то за борт самолета, то за подножку вагона, то за трап корабля. Съемки, концерты, гастроли…