Последний роман Владимира Высоцкого

…Обычная продолжительность рабочей смены – четыре часа. Но, как правило, создатели «Алисы…» допускали перебор. В тот вечер атмосфера в малой студии была предгрозовая. Актеры делали дубль за дублем, но все шло в брак. Особенно нервничал Высоцкий. Делал замечания партнерам, иронизировал по поводу аранжировки композитора Геворгяна, отмахивался от предложений режиссера и замечаний звукооператора. Все уже очень устали. Но сил на перепалку у шести «рассерженных мужчин» вполне хватало. Даже в аппаратной Лозинская почувствовала накалявшуюся обстановку. Она встала из-за пульта и решительно вошла в святая святых – студию.

– Мальчики! Я – Маргарита, и балы даю после полуночи. Посмотрите на часы! Все едем ко мне.

Спорщики обалдело замолчали, засуетились и с готовностью стали собираться. Но Женя словно накликала нечистую силу, вызвав дух Булгакова: входные двери студии оказались заперты. Охранник, видимо, посчитал, что все уже разошлись, и закрыл их. Телефон молчал. Окна располагались под потолком. Дверь была та еще, церковная. Начали колотить в нее тяжелым креслом, пока наконец не разбудили охранника. Свобода!

Все забились в безразмерный «мерс» главного певца-сказочника – и рванули на Дмитровское шоссе, где жила Женя. Она быстро соорудила бутерброды, салатик. Но тут Высоцкий начал петь. «Мы забыли о голоде и жадно слушали, – рассказывала Лозинская. – Это была незабываемая ночь. Володя пел почти до пяти часов утра. В Москве стоял теплый июнь. Все окна были распахнуты настежь. Но ни один сосед не постучал мне ночью в стенку. Все слушали Высоцкого».

В один из моментов он объявил: «А сейчас будет премьера песни, которую я сегодня написал для Марины». И запел:

Без запретов и следов,
Об асфальт сжигая шины…

«Может быть, – говорила Евгения, – Высоцкий и был неисправимым Казановой. Может быть. Но Марина в его сердце занимала совершенно особенное место. Она была для него божеством. Помню, однажды он явился на худсовет – весь такой счастливый, будто светящийся изнутри. Его спросили: «Ты чего сияешь как самовар?» – «А как вы хотели? Я только что расстался с Богиней». И по его тону, и по его виду было понятно, при каких обстоятельствах они расстались…»

Итак, большая работа была закончена. Наступило облегчение и – пустота. А через несколько дней в шесть утра в квартире Лозинской раздался звонок.

– Женя, простите, я, наверное, вас разбудил. Это Владимирский.

Лозинская сразу почувствовала: случилось нечто чрезвычайное. Иначе директор студии в такую рань звонить бы ей не стал. Голос у Бориса Давыдовича был хриплый, прерывистый.

– Женечка, вчера состоялось заседание коллегии Министерства культуры. Затянулось оно надолго. Я не спал всю ночь, еле-еле дождался утра, чтобы вам позвонить… В общем, на заседании эта старая грымза Наталья Сац[8] заявила, что руководство «Мелодии», затеяв выпуск дискоспектакля «Алиса в Стране чудес», просто развращает наших детей чудовищными песнями Высоцкого. Представляете? Она потребовала создать компетентную комиссию, чтобы расследовать наши преступления. Я так полагаю, свою компетентную комиссию она хочет создать из представителей «компетентных органов»… С ее подачи начались придирки. Нет, не придирки, а обвинения! Это просто погром какой-то… Но вы не волнуйтесь, Женя… Надеюсь, все образуется.

В трубке раздались гудки. В тот же день «Скорая» увезла Владимирского с обширным инфарктом.

После разговора с директором Лозинская минут 15 сидела, тупо уставившись на телефон. Потом набрала номер Высоцкого. Он молча ее выслушал и сказал, чтобы она никуда не уходила и ждала его звонка.

Высоцкому не потребовалось много времени для поиска выхода из скверной ситуации и принятия решения. Он набрал нужный номер телефона.

– Привет!

– Володенька! – тут же отозвался хрустальный голосок Беллы Ахмадулиной. – Как приятно, что ты успел позвонить. Я ведь уже двумя ногами на вокзале… Поезд Москва – Париж – звучит как в сказке. Вы с Мариной просто волшебники…

– Да ладно. Лечу к тебе на Белорусский… Во сколько отправление?.. Все, успеваю!

Выслушав сбивчивый рассказ Высоцкого, Белла молниеносно оценила ситуацию: «Володя, ты прав: они – людоеды, хотят похоронить новорожденного ребенка, вашу «Алису…». Так… Пластинка уже вышла?..»

– Был пробный тираж…

– Отлично! Осталось срочно легализоваться… Мне кажется, я знаю, что и как нужно сделать. Сейчас не скажу, чтобы не сглазить. Завтра позвоню тебе уже из Парижа… – Ахмадулина улыбнулась. – Как звучит: «Завтра из Парижа…»! Расскажу, что и как… Все, «пора, мой друг, пора!..»

Неделю назад ей позвонили из «Литературной газеты» и предложили написать страничку-другую поздравления для новогоднего номера. Это был шанс!

Сразу же Белла взялась за работу. Свои заметки назвала незатейливо – «Однажды в декабре». Слова рождались легко, как бы сами по себе: