Последний романтик

На первый взгляд Юстас был кем-то вроде Генри Торо[22] в миниатюре. Но не совсем. Хотя он был внимателен к окружающей среде, у него никогда не было (и не появится) умения Торо наслаждаться природой в праздности. (К примеру, Торо писал: «Порой летним утром, приняв ванну, как обычно, я мог сидеть на залитом солнцем крыльце от восхода до полудня, погруженный в раздумья среди сосен, орешника и сумахов,[23] в полном одиночестве и тишине».) Юстас Конвей никогда не стал бы предаваться подобному праздному декадентству. Даже в детстве он никак не мог сидеть часами и наблюдать за движением солнца в небе – слишком много у него было деятельной энергии. Юстаса постоянно обуревала жажда действия. Его скорее можно сравнить с юным Тедди Рузвельтом, который тоже был энергичным и целеустремленным ребенком, тоже учился у мастера-таксидермиста, с такой же увлеченностью создал мини-музей естествознания в собственной спальне и так же аккуратно фиксировал научные наблюдения в своих детских дневниках. Юного Юстаса Конвея, как и Тедди Рузвельта, можно назвать «человеком действия».

Друзей у Юстаса было немного. Он слишком отличался от других детей и даже в возрасте десяти лет это понимал. Глядя на своих ровесников, он видел ребят, которые часами просиживали перед телевизором, а потом обсуждали то, что увидели, и подражали телевизионным персонажам. А он не знал ни одного из этих героев.

Еще у других ребят были странные увлечения. В школьной столовой они играли в игру с непонятными правилами: надо было украсть у других мальчиков карандаши и разломать их надвое; кто сломает больше всего карандашей, получает больше очков. Эта игра вызывала у Юстаса недоумение и расстраивала его. Разве можно с таким неуважением относиться к чужой собственности? Ведь карандаши сделаны из дерева и стоят денег. Он также видел, как в классе мальчишки тратили целые семестры на то, что рисовали гоночные машины в тетрадках – причем каждую на новом листке! Даже тогда Юстас недоумевал: какая напрасная трата времени… и бумаги. Казалось, этим мальчишкам просто нечем заняться. Они умели лишь драться и ломать вещи. Но Юстас всегда мог найти себе полезное занятие; никаких часов в сутках не хватило бы, чтобы выполнить и изучить всё, что ему хотелось.

Многие соседские ребята знали его и участвовали в его жизни, но не были друзьями в обычном для детей смысле: они скорее уже тогда были его учениками. К примеру, Юстас шел по улице, обернув вокруг шеи черного гигантского большеглазого полоза, что не могло не привлечь внимания. Дети собирались вокруг Юстаса и задавали вопросы, а он рассказывал им о повадках и жизни змеи и поручал собрать еды для нее, а особо заинтересованных брал с собой в лес и учил ловить змей самостоятельно. Даже старшие ребята ходили с Юстасом в лес: он учил их строить крепости, следя за процессом, и ходить по болотам в поисках еды для ручных черепах.

Но в школе у Юстаса друзей не было. Без полоза на шее, который мог служить темой для разговора, и лесного пейзажа как свидетельства собственного авторитета он был совершенно безнадежен в общении со сверстниками. В столовой сидел с такими же изгоями, как он сам – умственно отсталыми школьниками, детьми с ортопедическими скобками на ногах и отпрысками беднейших семей Гасконии, на которых было грустно смотреть. Но и с этими детьми он не дружил. Они даже не знали его имени. Просто обедали вместе каждый день и с виноватым облегчением отводили взгляд, когда школьные задиры выбирали себе новую жертву.

Но был среди учеников один мальчик по имени Рэнди Кейбл, который переехал в Гастонию недавно. Его родители были горцами из аппалачской деревни. Они переехали в обеспеченный пригород, чтобы найти работу на местных фабриках. У Рэнди тоже не было друзей. И вот как-то раз в седьмом классе он как обычно играл один на перемене на самом краю детской площадки, где кончался асфальт и начинался лес. Другие дети затеяли шумную игру в бейсбол, но Рэнди Кейбл не умел играть в бейсбол. Он бродил на опушке леса и вдруг нашел черепаху. Едва он стал разглядывать ее и трогать палкой, когда к нему подошел Юстас Конвей – высокий, смуглый и серьезный мальчик.

– Любишь черепах? – спросил он.

– А кто их не любит, – ответил Рэнди.

– Я все о черепахах знаю. У меня на дворе живет больше сотни, – сказал Юстас.

– Да ладно.

– Правда. Хочешь, приходи ко мне домой, я тебе покажу. Рэнди Кейбл подумал: ага, как же.

Но после уроков приехал к Юстасу на велосипеде и собственными глазами убедился, что тот говорил правду. На его дворе действительно жила обширная и ухоженная колония черепах. Несколько десятков клеток и ящиков, в которых проживало более ста черепах разных пород, стояли в тени и были снабжены системой подвода и отвода воды. С шестилетнего возраста Юстас кормил их и ухаживал за ними по круговому графику, тщательно фиксируя всё происходящее в своем дневнике.